В ходе визита в Болгарию Папа Римский тонко намекнул, что готов приехать в Россию. Определенные круги в российской дипломатии, давно добивающиеся такого визита, должны радоваться. Но за шутливым «Я должен заехать», которым глава Римско-Католической Церкви Папа Франциск отреагировал на вопрос корреспондента ТАСС, поедет ли он к нам, скрывается, на самом деле, серьезная политическая проблема. Более того, опасность серьезного внутрицерковного, общественного и политического кризиса в России, которая, кажется, явно недооценивается нашими чиновниками, воспринимающими «на ура» возможность визита главы Ватикана.
Логика работников АП и МИДа, которые спят и видят Франциска гуляющим по Кремлю, совершенно прозрачна и особенного удивления не вызывает. Все последние пять лет наши дипломаты ожесточенно борются за «прорыв дипломатической изоляции» России, получают за успехи на этом направлении новые должности, ордена и нашивки на мундирах. Ну и конечно, визит Папы выглядит в этой работе по прорыву настоящим «бриллиантом».
Предшественники Франциска некогда были самыми могущественными людьми в христианском мире, да и сегодня, несмотря на известную шутку Сталина «Папа Римский – а сколько у него дивизий?» влияние Ватикана в мире огромно. Если уж сам Папа к нам приехал, то и сам черт нам не брат.
Именно поэтому мечтой о таком визите увлечены и на Старой Площади, и на Смоленской многие, а к тем трудностям, которые подобный вояж вызовет у Русской Православной Церкви, относятся снисходительно. Мол, «вы же сами встречались с ними в Гаване», да и вообще Церковь должна поддерживать интересы государства и российской дипломатии.
Фото: giulio napolitano / Shutterstock.com
Но действительно ли России нужен и выгоден визит Папы Франциска, и в каком качестве он будет проходить? Если приедет глава карликового государства Ватикан, чьи швейцарские гвардейцы перешли с металлических шлемов на пластиковые, и его прием ограничится светскими лицами и мероприятиями – то это будет выглядеть абсурдно, да и сам Франциск на такой визит однозначно не согласится.
Но даже если бы и согласился, то действительно ли он стал бы «прорывом дипломатической изоляции» России? Безусловно, нет. Он бы стал свидетельством подобной изоляции и демонстрацией дипломатической слабости нашей страны. История России как глобального геополитического явления началась с отвержения князем Василием II Флорентийской унии с Римом, заключенной упадочными византийцами, и с принятия его потомками Иваном III и Василием III миссии Третьего Рима. Православная Русь была символом противостояния католицизму, и именно в этом была основа её исторической самобытности.
Ни о каком визите Папы ни при царях и императорах, ни даже при новейших президентах речь идти не могла. Ватикан воспринимал Россию как пространство экспансии, не упуская ни тайных каналов влияния в имперский период (Александру I даже пришлось выставить из России иезуитов – тот самый орден, к которому принадлежит Франциск), ни даже переговоров с большевиками в эпоху гонений на Православную Церковь. Контакты Ватикана с большевиками, осуществлявшиеся именно в надежде «обратить» Россию и использовать ослабление Православия к выгоде католицизма, хорошо известны и подробно изучены. Дело дошло до переманивания в католичество епископов гонимой Русской Церкви, и замахивались даже на создание «патриаршества» восточного обряда в Москве.
Новое оживление надежд на «обращение России» началось с визита Горбачева в Ватикан – все 1990-е годы в России активно действовали католические миссии, православных читателей буквально накрывал поток католической богословской литературы, не говоря уже о возрождении униатства и немедленном начале гонений на Православие на Украине. Довольно жесткий предел этому был поставлен в 2002 году совместными действиями государства и Церкви, причем инициатором их был как раз нынешний Патриарх Кирилл, тогда возглавлявший нашу церковную дипломатию.
После такой истории отношений, в которой Ватикан представал стремящимся к вторжению в пределы России, а русская власть и Церковь категорически отвергающими эти поползновения, появление Франциска в России будет свидетельством капитуляции Москвы перед Ватиканом. Именно так это воспримут в самом Ватикане, именно так это будет воспринято в остальном мире. Появление Франциска в России, то есть такого рода уступка, на которую никогда ни одна наша власть не соглашалась за полтысячелетия, будет свидетельством эффективности внешнеполитической блокады, осуществляемой Западом. «Униженная Вашингтоном и Брюсселем Москва склонилась перед Ватиканом» - выглядеть это будет именно так.
Именно поэтому как дипломатический ход приглашение Франциска в Москву в качестве главы государства будет не успехом, а провалом нашей дипломатии. Если же к нам приедет с пастырским визитом Папа Римский, глава всех католиков мира,– службы на стадионах, восторженные толпы встречающих, благословение всех католиков, – то выглядеть это будет ещё хуже. По сути, как акт духовного вторжения католицизма в священные пределы Православной Руси и поддержка такого вторжения государственной властью. Это однозначно будет считано множеством православных верующих как вероотступничество. Не говоря уже о том, что будет несколько затруднительно найти для такого визита паству – по всей огромной России число католиков вряд ли превышает 500 тысяч, и для того, чтобы образовать приветственные толпы, боюсь, придется привлекать по разнарядке дворников-таджиков.
По всей видимости, «архитекторы» визита попытаются обойти вышеуказанные трудности, уговаривая выступить принимающей стороной Русскую Православную Церковь. Мол, Папа в гостях у Патриарха, на канонической территории православных, приехал не как соперник, а как друг. Тем более что между католицизмом и православием в последние годы и в самом деле наметилась общая повестка в виде защиты христианских нравственных ценностей, разрушаемых в Европе, протеста против игиловского геноцида христиан на Ближнем Востоке. Состоявшаяся в феврале 2016 года встреча Папы и Патриарха в Гаване вроде бы зафиксировала такой важный пункт согласия: «метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства».
Однако иллюзии Гаваны давно рассеялись. Все декларации Ватикана не только не остановили гонений на каноническое Православие на Украине, но и тамошние греко-католики никак не поубавили прыти в подстрекательстве к геноциду православных Донбасса, в перетягивании на свою сторону православных и раскольников-автокефалистов. Сама украинская лжеавтокефалия, как уже не раз бывало в истории начиная с XIV века, является лишь подготовкой к последующему переходу этих «автономизированных» от Москвы православных в унию с Римом, как случилось в 1596 году. Иными словами, наступление католицизма на православие продолжилось и после Гаваны. Выданный Папе Франциску церковно-дипломатический «аванс» не оправдал себя.
Фото: fabrycs / Shutterstock.com
Имела Гавана и еще одно последствие – резкую агрессивную активизацию «Стамбульского патриархата», почувствовавшего утрату роли «эксклюзивного партнера» Ватикана в православном мире. И эта нервозность, конечно, усугубила ту атмосферу, в которой Фанар принимал решения о каноническом вторжении на Украину, о даровании раскольникам псевдоавтокефалии, о соучастии в гонениях на каноническую Украинскую Православную Церковь, возглавляемую блаженнейшим митрополитом Онуфрием.
«Гаванская» церковно-дипломатическая стратегия была отважной попыткой протянуть папству руку «поверх барьеров», не прибегая к ложному и, по сути, еретическому экуменизму, оставаясь в сфере нравственных и общественных задач. Но, увы, она себя не оправдала, прежде всего, потому, что экспансионистская стратегия Ватикана никуда не делась и деться не может.
Мало того, и наши общие нравственные ценности оказались под вопросом. У католиков-традиционалистов не только Европы, но даже и Африки церковная позиция Хорхе Марио Бергольо вызывает всё больше вопросов. После более чем странного прижизненного отречения консервативного папы Бенедикта XVI, скорее похожего на внутриватиканский переворот, папа Франциск не устает шокировать мир всевозможными «толерантными» высказываниями.
То папа «попросил прощения у геев». За что – за осуждение Богом содомского греха? То папа благодарит лютеран за «дары Реформации»… За иконоборчество, разграбление монастырей и отвержение реальности мистического Тела Христова? То совместно с мусульманскими богословами он заявляет, что многообразие религий – это «воля Бога». То есть в первой из десяти заповедей, где сказано «да не будет у тебя богов иных», Священное Писание от имени Бога говорит неправду? Франциск, который числится, согласно еретическим догматам католицизма, «непогрешимым ex cathedra», заявляет с этой самой кафедры откровенно абсурдные вещи вроде того, что быть «добрым атеистом» – это лучше исполнять заповеди Божии, чем быть злым верующим. Поскольку первая заповедь гласит «Я Господь Бог твой», атеист её исполнять заведомо не может…
Весьма парадоксальная ситуация сложилась с массовым восприятием папства, заданным сериалом «Молодой Папа». Сделанный вроде бы в поддержку Франциска, он оказался по сути его осуждением. «Молодой Папа» в исполнении Джуда Лоу, имеет, конечно, немало современных привычек, но именно в сфере вероучения он крайний ригорист, для него вера важнее дипломатических условностей, он бескомпромиссен, он объявляет войну гомосексуализму. То есть современный «молодой Папа» сериала оказался в противоположность Папе Бергольо настоящим консерватором, что подчеркивается выбором им самого «одиозного» папского имени – Пий. В этом смысле Франциск, напротив, Папа слишком «старый», волочащийся в обойме давно дискредитировавших себя обновленческих идей Второго Ватиканского Собора.
Отталкивает Франциск не только консервативных католиков, многие из которых уже требуют от своих епископов признать Папу еретиком и увидели в пожаре в Нотр-Даме знамение окончательной утраты Европой Божией благодати, но и простых европейских консерваторов. Если российская внешняя политика ориентируется в Европе на правые, антимигрантские силы, то едва ли не каждое второе заявление Франциска посвящено тому, что «беженцы важнее европейцев». Если когда-то воинствующий католицизм был вдохновителем крестовых походов (за риторикой советских учебников мы забыли, что в первый поход собирали крестоносцев Папы по просьбе византийского императора, и Иерусалим шли освобождать в интересах православных, так же как и католиков), то теперь католицизм либеральный – ближайший союзник натиска на христианскую Европу, всё более напоминающего джихад.
Для консервативных сил Европы и Америки папа Франциск – это символ цивилизационного предательства в отношении христианского мира, и слишком тесные контакты с ним отразятся на имидже и России, и Русской Церкви, которые как раз воспринимаются сегодня как цитадель истинного консерватизма и традиции.
Фото: giulio napolitano / Shutterstock.com
Ну и, наконец, главная угроза, связанная с потенциальным папским визитом для самой России – это угроза ослабления и раскола в Русской Церкви. Если священноначалию будет навязана позиция «принимающей стороны» для такого визита (а чисто светский или внутрикатолический визит попросту невозможен и абсурден), то на него обрушатся обвинения всех многочисленных церковных ригористов и зилотов, обвиняющих иерархии в стремлении предать Православие.
К сожалению, Русская Православная Церковь в советский период была принуждена участвовать в экуменическом движении, и до сих пор сомнительной риторики богословского компромисса из уст наших пастырей звучит многовато. Вместо четкого богословского термина «ересь» в отношении римо-католицизма звучит лукавое «инославие» (мол, почти как православие, но иное. Своего рода аналог либеральной риторики в отношении гомосексуализма – мол, они просто «иные», а не грешники). И у ревнителей Православия это не может не вызывать тревогу. Слишком часто – и в Лионе в 1274, и во Флоренции в 1439, и в Бресте в 1596 – православие предавалось.
Разумеется, среди подобного беспокойства есть немало ревности не по разуму, подозрительности, склочности, непроверенных слухов. Но если учесть, что для человека, который верует искренне, вопрос о судьбе Церкви – это вопрос о спасении души, трудно счесть такую нервозность совсем излишней. И вот картина президента и Патриарха, принимающих в сердце Третьего Рима, последней твердыне Православия, латинского ересиарха, которого даже свои католики считают ересиархом – это картина слишком соблазнительная. В нашей истории бывали церковные расколы и по меньшим поводам. И от того, что среди церковной бюрократии найдется немало тех, кто скажет, что никакой опасности нет, а протестующие – просто маргиналы, угроза не будет меньшей.
Привозить Франциска в Россию значит нанести удар в спину Русской Церкви. Нанести его в тот момент, когда уже всему миру, включая западные спецслужбы и Госдеп, ясно, что именно Русская Православная Церковь и православная идентичность являются основой порядка современной России. События в Екатеринбурге показали, что наш враг отлично понял, что не имеет смысла бить ни в чиновников, ни в силовиков – всем этим государства не разрушишь. Надо бить в Церковь, подрывать доверие к ней, клеветать на неё. И тогда можно будет уронить всю конструкцию целиком.
В XIII веке Даниил Галицкий решился на политическую унию с Римом. Его династия вскоре прекратилась, зато Галичина навсегда превратилась в излучатель униатства и украинского сепаратизма, семя которых было посеяно в эти дни. В 1439 году унию с Римом подписал Константинополь – в 1453 царьградские стены пали под ударами турок, которых не в последнюю очередь разозлила именно эта уния.
И, напротив, когда 12 ноября 1492 года везший Софью Палеолог из Италии в Москву папский легат Антонио Бонумбре осмелился у ворот русской столицы достать латинский крест, чтобы торжественной процессией войти в Кремль, митрополит Филипп I обратился к Ивану III с грозными словами: «Если он войдет теми вратами, то я выеду этими». Провокация паписта была прекращена, и византийский брак русского князя стал укреплением Православия и Третьего Рима, а не победой католичества над Россией.
Из этих уроков истории сегодняшним обитателям Кремля несложно сделать выводы.
Свежие комментарии