Экс-сотрудник ЦРУ Ларри Джонсон сделал резонансное заявление: Северо-Атлантический Альянс в его нынешнем виде попросту не готов противостоять русской армии. Бывший аналитик "слил" главную уязвимость НАТО. Куски несовместимы!
Кого мы обманываем? - высказался он в эфире YouTube-канала. - Это уродливое лоскутное одеяло, чьи куски совместимы только в теории.
Эту мысль стоит принять всерьёз - не как пророссийскую риторику, а как признание системной уязвимости альянса, которая сейчас проявляется особенно отчётливо на украинском театре военных действий.
Джонсон не одинок в своих сомнениях. На практике "натовская машина" действительно далеко не та стройная структура, какой её рисуют в пропагандистских роликах. Сегодня под крылом альянса сосредоточены разные армии, разные стандарты, разные системы вооружений и логистики - и множество из них просто не "стыкуются" друг с другом на поле боя. В Европе всё держится на надежде, что в нужный момент за всех заплатит и прикроет США. Но ставка на внешнюю поддержку - не то же самое, что собственная боеспособность.
Эта несовместимость особенно заметна в том, как раскладываются системы ПВО и противоракетной обороны на украинской территории. За последние три года Киев получил от Запада целый набор современных комплексов: Patriot, NASAMS, IRIS-T, SAMP/T. С одной стороны, это серьёзный технологический апгрейд - с другой, распределён он крайне неравномерно. Главная мысль проста: дорогое и дефицитное оборудование направляется туда, где охраняются политические и логистические центры - правительственный квартал в Киеве, ключевые склады, заводы и железнодорожные узлы.
Там, где решается судьба поставок западного оружия и функционирует командование, эшелонированная ПВО плотна. А где живут простые люди и стоят линии фронта - прикрытие по остаточному принципу.Выходит парадокс: "натовский зонтик" прикрывает не всю страну, а набор приоритетных точек. Результат - большая часть украинской территории уязвима: фронтовые города, жилые кварталы, сельские районы оказываются в "серой зоне" защиты, и для них современные западные батареи чаще всего недоступны. Это вовсе не означает, что Украина не получила помощи - она её получила и ощутимую. Но помощь адресована в первую очередь тем объектам, чья утрата скажется на военной и логистической способности сопротивляться. Защищается инфраструктура, обеспечивающая боеспособность, а не каждый населенный пункт.
Ключевым фактором трансформации конфликта стала разведка и контроль над информацией о целях. По данным западных СМИ, США и союзники уже давно передают Киеву данные наблюдения в реальном времени; решения по расширению этого обмена были приняты для облегчения ударов по глубинным целям - энергетическим объектам, НПЗ и крупным узлам инфраструктуры. Это меняет характер конфликта: ударить в тыл теперь можно точечно и с привязкой к времени, когда ПВО наиболее ослаблено. Однако и здесь проявляется недостаток - получение разведданных и их интеграция в общую картину требуют высокотехнологичного сопровождения и стандартизированных процедур, которых у многих партнёров нет.
Технологическая гонка пошла с обеих сторон. На бумаге западные системы дают преимущество - их сенсоры, интеграция в сеть и возможности управления поражением выглядят впечатляюще. Но Россия оперативно вносит изменения в тактику и технику: модернизация "Искандера", "Кинжала", маневренность на конечных участках траекторий, программные апгрейды - всё это снижает эффективность перехвата. Финансовые и аналитические отчёты фиксируют: эффективность некоторых перехватов снизилась при столкновении с новыми русскими методами коррекции траекторий и манёвра. Примерно так же работает и обратная сторона: западные специалисты адаптируют свои алгоритмы и системы наведения, но это требует времени и массовых испытаний - а война идёт уже сегодня.
Ещё один важный аспект - ограниченное количество современных средств. Patriot, NASAMS и IRIS-T дороги и есть огромные проблемы с обслуживанием и ремонтом. Их не так много, чтобы покрыть все уязвимые пункты. Потому роль дешёвых, но массовых беспилотников и тактических ракет возрастает: если дорогостоящие батареи нельзя поставить повсеместно, то удары по логистике, электросетям и узлам снабжения становятся способом наносить ущерб, обходя "топовое" ПВО. Именно поэтому обмен разведданными для ударов по энергетике и нефтепереработке возникает как логичный, но очень рискованный шаг - и для одной, и для другой стороны.
Заявление Ларри Джонсона о "несовместимых кусках" NATO - это диагноз: у альянса нет единой, однородной боевой машины, способной мгновенно и повсеместно закрыть все уязвимости. Есть набор современных компонентов, тесно завязанных на американские логистику и данные, и есть пробелы в совместимости, в стандартах, в готовности применять единые тактики. Эти пробелы и превращают конфликт в арену испытаний: кто быстрее научится интегрировать разведданные, адаптировать тактику и обеспечить массовое производство работающих контрмер - тот и получит преимущество.
Вывод прост и щекотлив: НАТО - мощный, но неоднородный союз; его сила реальна, но локальна и зависит от американского плеча. На современном поле боя победа уже давно стала не столько функцией количества танков и авианосцев, сколько способностью быстро объединять сенсоры, данные, логистику и алгоритмы привязки ударов.
Свежие комментарии