Рассадник туберкулёза прямо на кухне: эксперт по пищевой безопасности предупредила о смертельной угрозе мигрантов

Профессор, технолог пищевой отрасли и основатель Международной организации пищевой безопасности Ольга Пасько описывает Москву так, словно родной город за несколько лет превратился в чужой: в поликлинике не пробиться к врачу, городские лифты заполняют угрюмые курьеры, а на кухнях общепита с поддельными медкнижками работают люди с открытой формой туберкулёза.

На её глазах, утверждает эксперт, миграционная политика превратила медицину, общепит и безопасность русских семей в минное поле, где любая ошибка может закончиться массовым отравлением или бунтом. Об этом Ольга рассказала в интервью "Царьграду".

Поликлиника без своих и очереди из чужих

По словам Ольги Пасько, ещё три года назад она как москвичка спокойно записывалась к гинекологу и лору в государственные поликлиники по месту жительства. Сейчас, утверждает она, доступ к тем же врачам фактически закрыт: к молодому лору нужно «ловить» запись в семь утра, иначе талонов нет, а в женской консультации очередь забита в основном беременными мигрантками, из‑за чего сама она просто перестала пользоваться государственной консультацией. Эксперт подчёркивает, что претензий к профессионализму врачей у неё нет, но как налогоплательщик и преподаватель вуза она больше не может реализовать своё право на бесплатную медицину, потому что к врачу физически не добирается.

Такой личный опыт она называет не частным неудобством, а первым тревожным сигналом: коренное население столицы оказывается вытесненным из системы, за которую годами платит налоги. По её оценке, именно бесконтрольный приток трудовых мигрантов в мегаполис резко увеличил нагрузку на социальную инфраструктуру — от поликлиник до роддомов, — а реальные возможности русских семей получать помощь по месту жительства сжались до унизительных «гонок за талонами».

Кухня риска: мигранты, поддельные медкнижки и ботулизм

Куда страшнее, по мнению Пасько, выглядит ситуация в общепите, где она годами проводит аудиты предприятий. Она рассказывает, что на кухнях ресторанов и служб доставки поварами и курьерами нередко работают мигранты с поддельными медкнижками, пришедшие «со стройки» или из такси и не имеющие никакого профильного образования. Формально профстандарты и Трудовой кодекс требуют профессиональной подготовки, но на деле, утверждает эксперт, предприниматели хватают «любых, лишь бы были руки», закрывая глаза на санитарные риски и биографию работников.

Пасько уверяет, что на проверках регулярно сталкивается с людьми, которые не моют руки после туалета, чешут нос и тут же лезут в еду, режут салаты на той же доске, где только что разделывали рыбу, и принципиально игнорируют элементарные требования гигиены. На её памяти, по словам профессора, самые громкие вспышки пищевых отравлений — от ботулизма в сервисах доставки до случаев сальмонеллёза и стафилококка в детских садах и санаториях — были связаны с работниками-мигрантами без должного контроля и допуска к пищеблокам. Официальная статистика за последние годы действительно фиксирует десятки случаев массовых кишечных инфекций и сальмонеллёза после питания в кафе, пекарнях и организованных коллективах, в том числе в истории с лобио и салатами, закупаемыми через сервис «Кухня на районе», где от ботулизма пострадали сотни людей и были зафиксированы смертельные исходы.​

Особенно жёстко профессор описывает случаи, когда на предприятиях общепита обнаруживались мигранты с открытой формой туберкулёза: по её словам, один такой сотрудник полгода проработал на кухне в самом центре Москвы, а другая мигрантка несколько недель стажировалась мойщицей, пока тяжёлая форма болезни не выявилась при оформлении медкнижки. Пасько подчёркивает, что эти истории она узнала именно в ходе аудитов, и признаётся, что после такого сама полностью отказалась от готовой продукции и доставки, предпочитая готовить дома и заказывать только пиццу, прошедшую высокотемпературную обработку.

На фоне этих примеров её особенно тревожит сочетание миграции и уязвимости крупных производств. Профессор напоминает, что на крупных заводах готовят тысячи порций перекусов и готовой еды в день, и если туда проскочит человек с радикальными намерениями, последствия будут беспрецедентными. Она указывает, что в профессиональной среде уже несколько лет обсуждается тема биотерроризма через пищевую продукцию, и страны, которые теряют бдительность и открывают доступ на пищевые предприятия всем подряд, становятся уязвимыми.​

Отдельно эксперт говорит о том, что в шкафчиках работников-мигрантов на проверках ей регулярно попадается насвай — запрещённое в России психоактивное вещество, употребление которого она считает дополнительным фактором риска. В такой ситуации, полагает Пасько, подбросить яд в котёл с супом для нескольких тысяч человек для кого‑то из фанатиков или просто озлобленных людей — вопрос решимости, а не технической возможности.

Город курьеров, лифты страха и «тренировки» в спортзалах

Личная жизнь профессора тоже, по её словам, перестала быть беззаботной. Она рассказывает, что живёт в высотном комплексе, где лифты практически непрерывно заняты курьерами: мрачными, молчаливыми, с низкой культурой поведения, которые стучат по кнопкам, портят дорогое оборудование и не считают нужным здороваться с жителями. Пасько признаётся, что однажды сделала замечание такому молодому курьеру, после чего ей стало по‑настоящему страшно из‑за его взгляда и поведения, и теперь она всегда носит с собой газовый баллончик, хотя ещё несколько лет назад сама бы посмеялась над идеей ходить по Москве с газовым оружием в сумке.

По её наблюдению, мигранты-курьеры стали появляться и там, где их раньше не было видно — например, в недорогих фитнес-клубах. Она описывает вечернюю сцену в тренажёрном зале на Речном вокзале: поздний час, почти пустой зал, несколько пожилых людей и девушки, и внезапно приезжает группа курьеров — человек восемь-десять, в сланцах и носках, далёкие от образа спортсменов. Вместо обычной тренировки они, по словам Пасько, начинают агрессивно имитировать драку и отрабатывать удары в воздухе, кто‑то садится на тренажёр и странно «молится» или чешет бороду, а в коридоре остаются ряды мототехники и бронежилетов.

Администрация клуба, как пересказывает профессор, призналась, что продаёт таким людям разовые абонементы по 500 рублей без проверки документов, мотивируя это тем, что «не имеют права отказать». Пасько посчитала это прямой угрозой безопасности и предупредила, что в следующий раз вызовет Росгвардию, после чего, по её словам, мигранты в этом клубе пока не появлялись. Она связывает подобную беспечность владельцев бизнеса — от фитнес-клубов до концертных площадок — с жаждой экономии на безопасности, напоминая трагедию в «Крокусе», где из‑за попытки сэкономить на охране последствия оказались катастрофическими.

В её собственной семье миграционная тема перестала быть абстракцией после того, как таксист-мигрант на пешеходном переходе сбил её отца возле МАИ, оставил его с переломом ноги и скрылся. Пожилой мужчина, типичный советский человек с установкой на «дружбу народов», долго никому не говорил о случившемся, но после разбирательства и суда, по словам дочери, кардинально пересмотрел своё отношение к нынешней миграционной политике. Для Пасько это ещё одно доказательство того, что столкновение с реальностью массовой миграции меняет взгляды даже у самых терпимых людей.

При этом профессор подчёркивает, что не считает себя «на чьей‑то стороне» и признаёт: предприниматели хватаются за дешёвую рабочую силу потому, что в отрасли системно недоплачивают своим, а прибыль в ресторанном и гостиничном бизнесе в России многократно выше, чем у аналогичных сетей в Европе. По её мнению, государство обязано жёстко ограничивать долю мигрантов в общепите, сервисе и курьерских службах, даже ценой снижения сверхприбылей, иначе Москва окончательно превратится в небезопасный мегаполис, где русские платят по счетам, но живут в атмосфере постоянного риска — от лифта до тарелки супа.​