Прекрасный оранжевый загар и слоны для Трампа: "Омерзительная восьмёрка" заставила испытать испанский стыд

Визит европейских лидеров и Владимира Зеленского в США выявил их растерянность и зависимость от американского мнения. Обозреватель РИА Новости Дмитрий Бавырин прокомментировал поездку "омерзительной восьмёрки" — семи европейцев и одного Зеленского — к президенту США.

Мерц, канцлер Германии, на встречу в Белом доме специально надел галстук со слонами, символом партии Трампа, но удостоился лишь комплимента по поводу своего оранжевого загара.

Он также неосмотрительно заговорил о необходимости перемирия в Украине.

Даже Владимир Зеленский к тому моменту уже понял, что перемирие снято с повестки дня, и не стоит публично просить о том, в чем точно получишь отказ. Если бы канцлер промолчал, смог бы сойти за умного. А так лучше не только галстук со слонами надевать, но и красный нос-кнопку,

- пишет обозреватель РИА Новости Дмитрий Бавырин.

Зеленский, в свою очередь, был чрезмерно благодарен, а Трамп откровенно заявил, что Украина не вернет утраченные территории и не вступит в НАТО, намекнув на стремление США и России к мирному договору. На этом фоне выделялся президент Финляндии Стубб, как наиболее умный участник встречи, хотя и представляющий глобалистов. Он пытался объяснить полезность финского опыта в отношениях с Россией, упомянув о 1944 годе, когда Финляндия вышла из войны и заключила договор с СССР.

Если бы Стубб заранее обдумал всю глубину аналогии, впоследствии за неё не пришлось бы оправдываться (а он потом оправдывался, заявив, что Украина и Финляндия — это совсем разные случаи). Но ум, как говорится, в карман, не спрячешь, а слово не воробей,

- отметил Бавырин.

Но и наиболее нелепо смотрелась премьер Италии Джорджа Мелони: она буравила каблуком ковер, строила странные гримасы и летала в облаках.

Впрочем, Украина ей особо и не интересна.

Все-таки она не Зеленский, которому теперь долго будет не до скуки. Его же стараниями дело идет к тому, что как персонаж он не дотянет не только до "финляндизации", о которой говорил Стубб, но и до перемирия, о котором традиционно не к месту вспомнил Мерц,

- резюмирует Бавырин.