Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина рассказала, как победить бедность в России. Названы шесть способов. Но вопросов у экспертов стало больше — их и задали в прямом эфире. Дискуссию экономический обозреватель Царьграда Никита Комаров вёл с экспертом в вопросах экономики и финансов Павлом Самиевым.
Глава Центробанка Эльвира Набиуллина, выступая в стенах Госдумы, назвала шесть шагов, которые помогут побороть бедность в стране. Это снижение инфляции и уровня закредитованности населения, поддержка граждан с невысокими доходами и лиц, попавших в сложную жизненную ситуацию, а также борьба с мошенничеством и программы финансовой грамотности.
По словам Набиуллиной, инфляция — "это налог на бедных". Потому что именно эти люди тяжелее всего переносят рост цен, "который съедает и так небольшие их доходы". Также, по её мнению, необходимо "развивать финансовые продукты для людей с невысокими доходами".
Напомним, что в декабре прошлого года Госдума приняла в первом чтении законопроект, который позволит людям с низкими доходами открыть социальный банковский вклад в пределах 50 тысяч рублей и создать свой социальный банковский счёт. А специальные программы финансовой грамотности, по словам главы ЦБ, помогут людям "правильно ориентироваться, использовать возможности финансового рынка для сбережения своих доходов, для приумножения".
Кроме того, ЦБ необходимо принять все меры для того, чтобы защитить население от чрезмерной закредитованности и мошенничества на финансовом рынке, отметила Эльвира Набиуллина.
По информации Росстата, число граждан с доходами ниже "границы бедности" (ниже 14 332 рублей в месяц) в прошлом году составило 13,5 млн. человек. То есть, 9,3% населения. Что на 0,8 млн человек ниже, чем в 2022-м.
Насколько эти меры, предложенные председателем ЦБ, могут оказаться эффективными? В прямом эфире стало ясно, что у экспертов вопросов стало ещё больше. Ответы на них и искал ведущий "Первого русского" Никита Комаров с генеральным директором аналитического центра "БизнесДром" Павлом Самиевым в эфире программы "Царьград. Главное".
А как же рост реальных доходов?Никита Комаров: Павел, глава ЦБ Эльвира Набиуллина назвала определённые меры. Но я там не увидел самого главного: повышения реальных доходов граждан. Центробанк на этот момент внимание совсем не обращает?
Павел Самиев: Да, действительно. Борьба с бедностью и рост благосостояния обеспечивается экономическим ростом и более-менее равномерным распределением доходов. И важно, чтобы не было ни усиления расслоения, ни усиления концентрации. В принципе, это главные меры.
Понятно, что Центробанк, как регулятор финансового рынка и денежно-кредитной политики, косвенно должен на это влиять. Но у нас не записано такой задачи в целях Центрального Банка. Потому мы снова уходим в обсуждение инфляции. Далее идут все эти истории про финансовую грамотность, экономическую грамотность, борьбу с мошенниками и так далее. Но ключевая мера борьбы с бедностью — это повышение благосостояния, как ни странно.
— Вы правильно сказали, что когда мы обсуждаем Центробанк, то так или иначе возвращаемся к вопросу инфляции. И здесь я бы хотел вспомнить "нулевые" годы. Тогда инфляция была достаточно высокой. Это были двухзначные темпы, порядка 11-12%. Редко когда до 9% или 8% опускалось. Однако рост экономики и рост доходов населения при этом шёл опережающими темпами. Что, в общем-то, позволило сформировать тот средний класс, о котором вы говорите, и, действительно, улучшить ситуацию. Так, может быть, не в инфляции дело, не в её уровне? Если мы не говорим, конечно, о гиперинфляции.
— Может, даже не гиперинфляция, а просто высокая инфляция? Потому что термин "гиперинфляция" подразумевает всё-таки такие темпы, которых у нас, к счастью, не было очень давно. Даже если инфляция, к примеру, в 30%, 40%, 50%, а такие страны есть и там стабильно на протяжении достаточно большого времени, инфляция перекрывает даже эти значения. Вот, яркий пример — Турция. Понятно, что такая инфляция наносит определённый ущерб и их экономике, и гражданам. Но инфляция в 10-15% не противоречит ни эффективному экономическому росту, ни росту благосостояния граждан, ни другим каким-то задачам, которые можно ставить и перед экономикой и, соответственно, перед экономической политикой.
Поэтому зацикливание исключительно на инфляции, при жёстком таргете в 4% в экономике, которая зависит от тех же волатильных экспортных поступлений энергоносителей… Всё это однозначно ставит под вопрос другие параметры, в том числе экономический рост и рост благосостояния.
Инфляция — это точно не ключевой фактор снижения бедности. Есть страны, в которых не гиперинфляция, но она может быть не 4-5%. И там число бедных уменьшается, а средние доходы растут. Реальные доходы, скорректированные под инфляцию. И это не противоречит.
Инфляция и таргет— Павел, вот, вы сказали про уровень 10-15%. Но возьмем хотя бы 6-8%. Это то, что у нас сейчас, плюс-минус. На ваш взгляд, вот эта разница в 2-3% — она какое-то принципиальное значение имеет, что Центробанк так закусился по поводу таргета в 4%?
— В том-то и дело, что не имеет. Нет ничего, что бы доказывало обратное. То есть, что инфляция должна быть не 4%, а 8%, и тогда это позволит, например, более эффективно планировать экономическим субъектам свою деятельность или повысит долгосрочные инвестиции. Или создаст какую-то определённость в экономике и для граждан, и для бизнеса.
Да, 4% отличаются от 40%. Как и 8% от 40, от 80, тем более. Но инфляция меньше 10%. И даже если она немножко выше, то глобально это не влияет ни на то, как экономические субъекты действуют, ни на степень неопределённости в экономике, ни на риски, ни на планирование, ни на инвестирование и так далее. А вот высокая ставка, выше определенного уровня, — она да, определённо, влияет негативно. Что мы и видим.
— Зато Центробанк говорит, что политика таргетирования инфляции доказала свою эффективность. Но мы же этот таргет 4-8% обсуждаем не потому, что нам важны эти цифры. Хотя на них тоже, безусловно, необходимо обращать внимание. А потому что Центробанк, исходя из своей какой-то логики, проводит соответствующую денежно-кредитную политику, держит ставку на уровне 16%. А если бы таргет был хотя бы 7-8%, то ставка была бы, может быть, 11-12%.
Ждать ли изменений по ставке?— Павел, вы не ожидаете, я так понимаю, изменений в ближайшее время? Скажем, не в ближайшее, а даже в среднесрочной перспективе, при нынешнем руководстве ЦБ.
— Горизонт возможного снижения ставки, который обозначает ЦБ, уже смещается. Пока не слышно таких тезисов, что снижать ставку в перспективе года-двух лет невозможно. Говорят, что возможно, что цикл снижения начнётся. Сначала говорили вроде бы весной-летом, а теперь прогноз — осень. Пока мы исходим из этого. Это решение, которое внутри Центрального банка только происходит.
— Они смотрят, я так понимаю, на уровень официальной инфляции и на инфляционные ожидания?
— На инфляционные ожидания, на уровень инфляции… Но есть ещё такой фактор, как устойчивость изменений инфляционного давления и инфляционных ожиданий. То есть факторы в коротком периоде, одноразово, они тоже влияют.
На самом деле, инфляция снизилась. По идее, можно было ставку снизить уже на прошлом заседании. Но, как объясняет Центральный банк, какие-то параметры одноразово могли сыграть, потом они уйдут, а инфляционное давление вырастет. И это уже более тонкая игра. Поэтому посмотрим…
До этого смотрели, какая инфляция, какие ожидания, какое инфляционное давление. Сейчас смотрят — устойчиво это или неустойчиво. И это уже более сложная история.
Денежно-кредитная политика Центробанка— Павел, объясните мне, пожалуйста. Почему они так прицепились к такому показателю, как инфляционные ожидания, и, исходя из него, проводят свою денежно-кредитную политику? Я ещё понимаю, почему это ФРС делает. Там, действительно, совершенно другая культура у населения финансовая. Я не хочу сказать хуже, лучше, но просто другая. И они там смотрят на инфляцию, на цены на бензин. Для них есть разница — 4 или 6%. Но они по-другому воспитаны, чем мы. А у нас Центробанк проводит социологические исследования: "Вот сейчас инфляционные ожидания 11 с чем-то процентов или 14%". И на их основе проводит денежно-кредитную политику. Вы там выйдите, спросите. Опрос проведите, всё скажут. Один скажет: у нас в два раза цены растут, другой скажет — 30%. Или вообще не растут. Насколько этот параметр вообще объективный?
— Безусловно, необъективный. Потому что он субъективный. Правда, он влияет на уровень и параметры текущего потребительского спроса, которые в моменте могут влиять на баланс на рынке. Соответственно, и на инфляцию в следующем месяце.
Но вы правильно сравнили с другими странами. В частности, с США. Политика ФРС — она другая, нежели политика ЦБ. Но ещё и потому, что там факторы, которые реально влияют на инфляцию, принципиально разные.
У нас значительная часть доходов и значительная часть влияния и на курс, и на параметры бюджета, оказывают продажи энергоносителей на достаточно волатильном международном рынке. Где происходят большие колебания цен. Это фактор, который сильно влияет. Плюс валютные риски, которые тоже влияют на инфляцию. Но денежно-кредитная политика справится с этим.
Есть ещё такой фактор, как бюджетные вливания. То есть изменения расходов бюджета. Но он в гораздо меньшей степени влияет на кредитное предложение. Как это происходит в США? Ставка меняется — и меняется реальное кредитное предложение. У нас, как говорит статистика, это очень слабо влияет на кредитное предложение. Соответственно, и на инфляцию.
У нас на инфляцию гораздо сильнее влияет бюджетный фактор и расходы бюджета как таковые. А в Америке в меньшей степени. И не учитывать это в системе управления денежно-кредитной политикой и управления ставкой, мне кажется, было бы странно. Но вот у нас так и происходит. Что, по сути, это не учитывается.
— Да, полностью согласен. Увы, здесь политика вряд ли Банка России изменится в ближайшее время. Спасибо большое!
Свежие комментарии