Недавно прошёл юбилейный ХХХ съезд Российского союза промышленников и предпринимателей или, как их называют в народе, "профсоюза олигархов". И один интересный факт был объявлен во всеуслышание: прибыль бизнеса за девять месяцев текущего года составила 21,6 триллиона рублей.
Этот факт отметил в своём выступлении на съезде президент России Владимир Путин:
Это на 63,7 процента больше, чем в соответствующий период 2019 года, то есть допандемийного.
А если сравнить с прошлым [годом], то увеличение идёт на 79,6 процента.Понятно, что бизнес в первую очередь направляет растущую прибыль на решение текущих задач, на погашение кредитов и займов, на увеличение зарплат сотрудников и так далее. Зарплаты не в номинальном, а в реальном выражении тоже подрастают, и это очень хорошо. Не секрет, что и на выплаты повышенных дивидендов акционерам направляются значительные ресурсы.
Подчеркну: устойчивый денежный поток, который сейчас получают наши ведущие компании, нельзя просто "распылять" и "проедать". Если смотреть вдолгую, такой соблазн обернётся проигрышем, снижением конкурентоспособности отечественного бизнеса на глобальных рынках, которые сейчас стремительно меняются. А мы с вами должны мыслить стратегически и видеть перспективу развития.
Министр финансов Антон Силуанов, также отметив рост прибыли российского бизнеса в текущем году, заявил: для того, чтобы эта прибыль оставалась в стране и способствовала развитию экономики, нужны "стимулирующие инструменты".
Вопрос о прибылях и инвестициях. Мы с РСПП обсуждали тему о том, чтобы те ресурсы, которые промышленность будет получать, сверхдоходы, были направлены не на проедание, а вложены были в нашу страну. Это принципиальный вопрос. Потому что без новых рабочих мест, без новых инвестиций мы не добьёмся наших прогнозируемых и планируемых темпов экономического роста, – сказал Антон Силуанов. – Объёмы прибыли, которую получат наши предприниматели, сопоставимы с объёмом расходов федерального бюджета. Вопрос – как распорядиться этими ресурсами? Причём это во многом дополнительные ресурсы, которые получит бизнес.
Прибыли есть, деньги продолжают утекать, а в проекты "инвестировать трудновато"...Такое серьёзное увеличение доходов бизнеса – благо это или нет? Эту тему в программе "Без цензуры" ведущий Никита Комаров обсудил с директором института нового общества, доктором экономических наук Алексеем Зубцом и аналитиком Дмитрием Голубовским.
Никита Комаров: Я смотрел трансляцию этого мероприятия, "профсоюза олигархов". И обратил внимание на это заявление Силуанова, с которым сложно не согласиться. Он вообще за последнее время сделал много правильных заявлений.
Однако тенденция сейчас складывается не очень понятная. С одной стороны, действительно растут инвестиции, за 11 месяцев текущего года они увеличились на 76%. А с другой стороны, на 50% вырос и отток капитала. Что происходит? Почему складывается такая тенденция?
Алексей Зубец: Если капитал утекает, значит, он здесь не нужен. И надо понимать, что у нас за отток капитала происходит. Конвертация рублей в доллары и открытие долларовых счетов внутри России с точки зрения отчётности Центробанка рассматривается как отток капитала. Но по факту это не является оттоком средств из страны, просто меняется форма хранения этих средств населением.
Что касается оттока капитала, то значит денег у нас больше, чем нам надо. Потому что, если потенциальный проект является рентабельным и его прибыльность всем понятна, то деньги пойдут туда. Если деньги туда не идут, значит, таких проектов недостаточно, и все эти разговоры о том, что стране нужно много инвестиций, это разговоры людей, которые не очень понимают, о чём они говорят.
Потому что, если деньги были бы нужны, они оставались бы в стране. А если деньги утекают, то это значит, что другим странам они нужнее, чем нам самим.
– По поводу того, что денег больше, чем надо… Но при этом мы имеем большое количество проектов, которые недофинансированы – начиная от транспортной инфраструктуры и заканчивая производствами по той же нефтехимии. Финансирование собирают буквально по крупицам.
Дмитрий, почему такая тенденция, действительно ли нашей стране не нужны деньги?
Дмитрий Голубовский: Нашей стране деньги нужны, но я соглашусь и с тезисом, что важны ещё и условия, на которых деньги можно вкладывать. По своей сути бизнес – это очень простая вещь, эта некая машина по деланию денег из денег посредством самых разных механизмов, в том числе и посредством производства.
Если бизнес не видит каких-то перспектив роста, если он уверен, допустим, что тот рост, который был у нас в стране, заканчивается, а впереди нас снова ждёт период стагнации, как убеждают всех прогнозы финансовых институтов, то он не будет осуществлять экспансию. Бизнес предпочтёт выплатить свои сверхприбыли в качестве дивидендов.
У тех же металлургов и нефтяников сверхприбыли взялись из-за валютной переоценки экспорта. Плюс глобальная инфляция и мировой рост цен. То есть просто потому, что всё подорожало из-за политики Федрезерва. Политика ФРС меняется, инфляции они испугались и собираются как-то стабилизировать ситуацию с ценами. Это тоже дополнительный фактор, который бизнес держит в голове: пострадать может и внешний спрос, да и внутренний спрос тормозится.
Косвенным признаком того, что мы идём к рецессии, является кривая доходности ОФЗ, где ставки по коротким бумагам превышают ставки по длинным бумагам. Это следствие жёсткой политики Центробанка, на что неоднократно жаловался тот же Олег Дерипаска, яркий представитель металлургического сектора.
Это всё говорит о том, что при той денежно-кредитной политике, которую проводят финансовые власти, инвестировать трудновато.
Некуда инвестировать? Пусть спасают экологию!– Тут ещё вопрос в том, куда инвестировать. Мы должны смотреть структуру экономики. Возьмём ту же металлургическую отрасль, у которой сейчас сверхдоходы и в офшоры отправляются миллиарды долларов. У металлургов и так профицит по мощностям, им не надо инвестировать в расширение. В какие-то "зелёные" проекты, в экологию, в социалку – может быть. Но глобальные инвестиции куда?
А.З.: Про металлы – это интересная история, о которой говорил Путин там же, на съезде РСПП: у нас 12 городов просто задыхаются от выбросов, и с этим надо что-то делать. Да, в каких-то городах стало чуть-чуть лучше, чем в прошлом году, к примеру, в Новокузнецке.
Но место, где лучше не стало, это Норильск – такая эталонная чёрная дыра на карте России с точки зрения экологии. И почему бы владельцам "Норникеля" не заняться улучшением окружающей среды для тех людей, которые там живут и просто умирают раньше времени из-за того, что в Норильске нечем дышать.
– Но в "Норникеле" разработали программу развития Норильска на 100 миллиардов.
Д.Г.: Это произошло после того как на них надавили…
– Да, безусловно, после того как надавили и содрали штраф почти в 150 миллиардов рублей.
А.З.: Они владеют этой компанией уже больше 20 лет, большой вопрос, почему за это время они ничего подобного не сделали. И вопрос к товарищу Владимиру Потанину, почему он зарабатывает на сокращении жизни людей. Можно даже подсчитать, на сколько суммарно лет сократилась жизнь людей, проживающих в Норильске, сколько людей дополнительно умерли.
Д.Г.: Можно из этого вычислить стоимость жизни людей.
– Да не только в Норильске. Давайте вспомним недавнюю трагедию в Кузбассе…
А.З.: Там немного другая история – там халатность при содержании систем безопасности на шахте. А в Норильске мы говорим об экологии – люди травятся из-за того, что господину Потанину не хочется вкладываться в экологические проекты.
Надо поднимать налоги на сверхприбыль– Экологические проекты – это большой блок, и здесь государство обязано заставить инвестировать, особенно если есть сверхприбыль. Но если всё-таки говорить о диверсификации экономики на примере металлургической или нефтяной отраслей. С одной стороны, им некуда инвестировать, потому что в расширении производственных мощностей они не нуждаются. А с другой стороны, ряд отраслей у нас недоинвестированы. Как в этой ситуации действовать государству?
Д.Г.: Я думаю, что было бы странно, если бы государство приказало металлургам инвестировать в какую-то другую отрасль, к примеру, в приборостроение. Конечно, у государства достаточно широкие возможности оказать давление на бизнес.
Но у металлургов – у них компетенция в сфере металлургии, а у нефтяников – в нефтяной сфере.
– Но что тогда делать, если мы видим доходы, которые утекают?
Д.Г.: Единственный способ перераспределения капитальных потоков в данной ситуации простой – через фискальную нагрузку. Другого пути я здесь не вижу.
– То есть забираем в бюджет деньги у тех, у кого сверхприбыль, и субсидируем те отрасли, которые в этом нуждаются. Точнее – стимулируем эти отрасли.
А.З.: Я не работаю на металлургов, но хотел бы сказать несколько слов в их защиту. Мы видим, что цены на цветные и чёрные металлы поднялись очень сильно за последние несколько лет. До этого цены держались на каких-то разумных уровнях. Было даже время, когда производство металла было нерентабельным. Но тогда государство не заботилось о деньгах, которые где-то лежат у металлургов.
– У "Норникеля" всегда были огромные прибыли.
А.З.: Разве что у "Норникеля", да и то, как мы понимаем, за счёт такой капиталистической сверхэксплуатации окружающей среды. Если же говорить обо всей отрасли в целом, то большие деньги у них появились относительно недавно. Вот завтра, когда эти деньги у них пропадут, когда Лондонская биржа снова упадёт в два-три раза, и что тогда мы будем делать?
Придут металлурги в правительство и скажут: "Ребята, а вы нас ограбили, вы изъяли наши сверхприбыли, а теперь у нас вместо семи тучных коров осталось семь тощих коров. И нам всё это надо как-то пережить. Давайте деньги, вы у нас всё изъяли, теперь давайте всё назад". Такое тоже ведь может быть.
– Я думаю, они не пропадут, если учесть, что и до этого свой миллиард долларов они всегда имели.
А.З.: Тем не менее у нас с нефтяными компаниями конкретные отношения, цены – как внутренние, так и внешние – на нефть и нефтепродукты более-менее понятны. Процесс изъятия сверхприбыли у нефтяных компаний давно налажен.
С металлургами этого нет. И если сегодня мы говорим о сверхприбылях, то завтра, во время кризиса, который начнётся во второй половине 2022 года, нам надо быть готовыми к поддержке этой отрасли. Начнётся кризис – и цены упадут. И что господин Михаил Мишустин будет говорить металлургам через год?
– Посмотрим, по крайней мере прогнозируемая дивидендная доходность на 2022 год у крупнейших компаний по 20% за год. А как вы можете прокомментировать идею Дмитрия о том, что сверхприбыль надо забирать через налоги.
Д.Г.: Но налоги должны быть гибкими.
А.З.: Я полностью согласен с коллегой в том, что у каждого свои компетенции, тот же Олег Дерипаска понимает в алюминии, но далеко не всё понимает в политике. Каждый работает на своей полянке, выходить за её границы он не хочет, потому что он теряет деньги.
Здесь возможна гибкая система налогообложения, которая от доходов строится. Скажем, сегодня у металлургов много денег. Давайте какой-то годовой сверхналог установим или заставим их продавать Центробанку какую-то часть валюты, которую они хранят за границей, а там лежат десятки миллиардов долларов.
Вот эти истории должны быть очень гибкими и адаптированными к конкретным обстоятельствам, складывающимся на рынке. Согласен с тем, что это должна быть гибкая системы налогообложения.
– Сегодня правительство способно внедрить этот эффективный механизм? Если мы возьмём нефтяников, с которыми, как считает Алексей, диалог налажен, но механизмы, которые там задействованы, работают через пень-колоду. То там демпферы пересматривают, то идут на какие-то другие условия. Налоговый манёвр и демпфер уже у нас 3-4 года работает, а совершенства всё нет. А по другим отраслям не получится ли так же?
Д.Г.: Всё, что будет создаваться с нуля, поначалу будет несовершенно. Потом эту систему надо будет подстраивать. Но, на мой взгляд, это лучше, чем не делать ничего. Иначе мы будем очень сильно зависеть от цикличности экономики. Да, я согласен с тем, что мы, скорее всего, получим в конце следующего года повторную глобальную рецессию.
А.З.: Это будет кризис, пришедший из-за границы.
Д.Г.: Совершенно верно. И мы импортируем этот кризис через цикличный характер нашей экономики.
– За несколько месяцев можно будет выработать механизм, чтобы смягчить последствия? Либо чиновники на такое не способны?
А.З.: Надо наполнять резервный фонд. Все говорят, в том числе и на вашем канале, что надо резервы попилить, раздать народу. Но для того, чтобы пройти следующий кризис максимально плавно, необходимо иметь резервы.
– Но сколько резервов надо? 7% от ВВП, 10%?
Д.Г.: Я думаю, что тот объём, который есть, вполне достаточен.
А.З.: А вы знаете глубину кризиса 2022 года?
Д.Г.: Ну, если вы ожидаете Великую депрессию….
А.З.: То, что коррекция будет, это всем понятно. Какой будет глубина этой коррекции, зависит от того, что сделает ФРС в 2022–2023 году для смягчения её последствий.
Зачем мы набиваем "кубышку"?– По поводу резервов. Во время кризиса 2008–2009 годов мы потратили 13–15% от ЗВР. 2014–2016 годы – потратили примерно треть резервов. В прошлом году потратили примерно 200–300 миллиардов, то есть почти ничего.
А.З.: В резерве есть неснижаемый остаток, он составляет примерно треть всего этого нашего загашника, который мы держим на самый-самый крайний случай. И все ЗВР, которые у нас есть, мы потратить не можем, даже если захотим.
– То есть адекватная оценка – это треть или половина от нынешнего уровня резервов, то есть, скажем, 300 миллиардов долларов. А зачем тогда сейчас накапливать, если у нас есть гораздо больше?
А.З.: Чем больше, тем лучше.
– А может, эти деньги пустить на развитие экономики, чтобы смягчить последствия кризиса?
А.З.: Возвращаемся к началу нашего разговора. Есть ли у нас в стране спрос на развитие экономики? Я считаю, что этот спрос недостаточный. И больших денег нам не надо, потому что у нас некому их тратить с умом. Просто потратить – это легко.
– Но разговор не идёт о том, чтобы раздать деньги, не пустить деньги на текущие расходы, а о том, чтобы направить их на инвестиции. Почему мы импортируем инфляцию? Потому что мы зависим по многим позициям от завоза товаров. Набиуллина постоянно говорит про кризис в логистике, из-за чего задерживаются поставки, ощущается дефицит и так далее.
Понятно, что не мы одни от этого страдаем. Но если у нас в железные дороги вкладываются, то расширение портов не ведётся активными темпами – денег не хватает, а у частных инвесторов таких сумм нет. Понятно, что за несколько месяцев этого не сделать, но на дистанции это узкое место можно расшить и хотя бы частично перестать импортировать инфляцию.
Д.Г.: Для этого правительство должно заняться территориально-экономическим планированием, причём всерьёз и надолго. Это должны быть долгосрочные программы развития инфраструктуры, с чёткими планами и с пониманием того, как это ещё будет влиять на города, через которые эта инфраструктура проходит. Иначе можно построить БАМ, который некому будет обслуживать.
Это вопрос к правительству. Мы часто говорим о бизнесе – он жадный, он платит большие дивиденды, он никуда не хочет вкладывать деньги. На самом деле у бизнеса очень узкий взгляд на многие вещи. Любой металлург думает только о том, как выплавить сталь, кому её продать, как заплатить зарплаты рабочим. Да, можно заставить его заботиться об экологии, это хорошо. А вот правительство должно видеть ситуацию в целом.
Напомним, программа "Без цензуры" выходит на "Первом русском" дважды в неделю – по понедельникам и пятницам в 16:00. Не пропустите!
Свежие комментарии