Владимир Легойда: Церковные итоги 2019 года

Уходящий 2019 год, как и прошлый 2018-й, стал одним из самых сложных в истории Русской Православной Церкви и всего Мирового Православия, расколы в котором за прошедшие 12 месяцев только усугубились. Но в то же время именно в 2019 году с Московским Патриархатом воссоединилась Западноевропейская Архиепископия русских приходов, а значит, была поставлена точка в этом застарелом церковном разделении, спровоцированным революционной смутой и гражданской войной столетней давности.

Об этом и многом другом – наша очередная, уже ставшая традиционной, беседа с одним из ключевых спикеров Русской Православной Церкви, главой Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, временно исполняющим обязанности руководителя пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси Владимиром Легойдой. Сегодня мы с Владимиром Романовичем подводим итоги ещё одного церковного года.

* * *

Царьград: Владимир Романович, в прошлый раз церковные итоги года мы с Вами подводили в очень сложный и даже критичный момент: непосредственно накануне подписания патриархом Варфоломеем «томоса» об «украинской автокефалии». Ещё было сложно сказать, сколь драматичными будут последствия этого события для канонической Украинской Православной Церкви и в целом для единства Православного мира, но ситуация была и остаётся очень тревожной. Можно ли сказать, что для нашей Церкви главным в 2019 году стало именно это? А главное, какие выводы мы уже смогли сделать из случившегося?

Неканонические действия Константинополя обострили существовавшие и ранее и пока не решенные в православном мире вопросы. Фото: Petro Poroshenko / Globallookpress   

Владимир Легойда: Полагаю, что сегодня ситуация на Украине и её последствия – один из важнейших вопросов не только для Русской Церкви, но для всего мирового православия. С точки зрения межцерковных отношений, конечно же. Неканонические действия Константинополя, помимо прочего, обострили существовавшие и ранее и пока не решенные в православном мире вопросы (в том числе, связанные с темой предоставления автокефалии), перевели их области межправославного диалога, в рамках которого их следовало бы соборно разрешать, в практическую плоскость – и сразу резко осложнили межцерковные отношения.

Выводов несколько. Самый масштабный состоит, на мой взгляд, в том, что очевидное возвращение религии с периферии общественно-политических отношений в их центр – очень непростой процесс. И не всегда положительный. Украинская ситуация показывает, что может произойти с церковным вопросом, если он станет разменной картой в политической игре. Причем, как внутриполитической (Порошенко), так и внешнеполитической (США не скрывают, что поддерживали и поддерживают проект так называемой ПЦУ).

Ц.: Слава Богу, среди Поместных Церквей в большинстве те, кто в той или иной степени поддерживает каноническое Православие на Украине, кого печалит произошедшее. И уже Предстоятель Иерусалимского Патриархата Кир Феофил предложил форму «братской встречи в любви». Но в чём причина оскудения этой любви, почему в 2019 году не удалось реализовать нечто подобное и, как видно, даже сейчас далеко не все готовы к такой встрече?

В. Л.: По сути, конечно, причина в нежелании или невозможности даже пытаться жить по Евангелию. Увы, падшая человеческая природа – не отвлеченный богословский тезис, а, если угодно, суровая реальность нашей жизни. Конечно, братскому диалогу мешает «человеческое, слишком человеческое»: человеческие амбиции, политическое давление (а оно в нынешней ситуации довольно сильное и существенно влияет на позицию некоторых Поместных Церквей).

И всё же хочется надеяться, что в наступающем году темы братской встречи сможет перейти в практическую плоскость. А также на то, что те представители Поместных Церквей, которые недавно пересмотрели свои же многолетние позиции и поддержали раскольников, вернутся к канонам церковной жизни.

Ц.: При этом очевидно и то, что драматические события в Мировом Православии, по сути, укрепляют единство Русской Церкви. В том числе в диаспоре. Воссоединение Западноевропейской Архиепископии с Московским Патриархатом сложно переоценить, но непросто и просто оценить должным образом. Понятно, что главные оценки дадут церковные историки будущего, но хотелось бы узнать Ваше мнение о случившемся. В том числе о том, сняты ли былые противоречия между «парижским богословием» Архиепископии и консервативными богословскими традициями той же Русской Зарубежной Церкви?

В. Л.: Мы много говорили об историческом значении этого события. Могу лишь повторить, что оно имеет как общецерковное, так и собственно гражданское измерения. Это окончательное преодоление всех церковных разделений, возникших в результате революции и гражданской войны. Что касается богословских дискуссий, то они были и будут. Здесь я не вижу какой-то опасности. Главное, чтобы они развивали богословскую мысль, а не приводили к конфликтам.

Ц.:  Но «вернёмся» из-за рубежа на родину. Мы часто слышим, что «Церковь не в брёвнах, а в рёбрах», хотя в реальности она и там, и там, без мест для соборной молитвы полнокровной церковной жизни быть не может. И именно в уходящем 2019 году наш Святейший Владыка озвучил, что «мы строим в среднем три храма в сутки». Сенсационна ли эта цифра, или это жизненно необходимый минимум для продолжающегося времени «Второго Крещения Руси»? Насколько вообще интенсивное храмостроительство важно для Церкви?

Наш Святейший Владыка озвучил, что «мы строим в среднем три храма в сутки». Фото: Konstantin Egorychev / Shutterstock.com

В. Л.: Ещё раз хочу пояснить, откуда появилась эта цифра. Речь, конечно, не идет о буквальном строительстве трёх храмов в сутки, от фундамента до куполов. Просто если разделить количество открытых в последнее время храмов на количество лет, за которое эти храмы были открыты, получится в среднем 3 в сутки. Это факт. И это – важное свидетельство того религиозного возрождения, которое сегодня происходит в нашем обществе.

По поводу строительства храмов. Полагаю, что это важно не только для Церкви, но для всего нашего народа. Строительством храмов мы утверждаем верность христианскому мировоззренческому выбору, верность Христу и Евангелию. Свято место пусто не бывает. Если не будут строиться храмы, появятся другие здания. И совсем не обязательно религиозные. Давайте, посмотрим на эту ситуацию не из уже почти наступившего 2020 года, а, скажем, из 2050, 2060. Какой будет наша страна? Что будет определять ее жизнь, какова будет картинка наших городов? Вот о чем речь.

Ц.:  И здесь же возникает вопрос сбережения в буквальном смысле погибающих древних святынь: что может сделать и делает наша Церковь, чтобы хотя бы «законсервировать» уникальные храмы русской глубинки?

В. Л.: Это очень серьезный вопрос, которому священноначалие придает большое значение. Непосредственно данной темой занимается Патриарший совет по культуре — в соработничестве с министерством культуры Российской Федерации. Проблема масштабная.

Хорошо, что есть понимание общей картины, составлен список руинированных храмов и храмов, находящихся в аварийном состоянии. Их немало: это сотни церквей по всей стране. В наступающем году работа продолжится, мы будем о ней информировать. И вовлекать в работу всех неравнодушных людей. Очень надеемся здесь на активность волонтеров. 

Ц.: А если говорить не о количестве, а качестве? Какими показателями сегодня можно определить полноценность приходской, общинной жизни?

В. Л.: Сложный вопрос. Мое личное мнение – мы по-прежнему находимся в процессе становления приходской жизни. Конечно, есть прекрасные приходы, где давно налажена настоящая приходская жизнь. В целом же, думаю, что это – одна из важнейших задач современной церковной жизни.

Приход как одна христианская семья, где нет брошенных и где всем – от мала до велика – уделяется внимание. Приход как важный центр не только религиозной и богослужебной (хотя это, безусловно, прежде всего), но и культурной и социальной жизни. Это цели, которых хотелось бы достичь.

Ц.: В 2019 году много говорилось о реформах в церковном образовании, в том числе о Сретенской духовной семинарии, которую планировалось объединить с Московскими духовными школами. Понятно, что подробно об этом мог бы рассказать глава Учебного комитета, но здесь хотелось бы определить, что называется, «общий знаменатель»: можно ли говорить о реформе как таковой, и если да, какова её цель?

В. Л.: Вопросы духовного образования – в центре внимания Святейшего Патриарха и священноначалия нашей Церкви. На заседаниях Высшего Церковного Совета эта тема является постоянной, ей уделяется максимальное внимание, с подробным обсуждением всех основных проблем нашего.

Думаю, приоритетной, конечно (если мы говорим о духовных школах), является тема подготовки собственно пастырей. Образованных, способных прекрасно ориентироваться в современном мире, не только в академическом, но и в общекультурном плане. Но именно пастырей – то есть людей, призвание которых – быть священниками, помогать людям приходить к Богу. Все учебные планы, академические программы, все образовательные показатели подчинены именно этой, важнейшей теме.

Ц.:  Мы видим, что Церковь, в том числе через столь значимую общественную организацию, как Всемирный Русский Народный Собор, главой которого является Святейший Патриарх Кирилл, очень активно подключилась к задачам государственного стратегического планирования. В первую очередь, в задаче народосбережения. И тут появились столь значимые дискуссионные темы, как законопроект о семейно-бытовом насилии, проблема так называемого «суррогатного материнства» и многое другое. Насколько, на Ваш взгляд, важен и слышим глас Церкви и православных экспертов в этих сферах?

В. Л.: Очень даже слышен. Причём, как Вы понимаете, не только в публичном пространстве. Еще и еще раз скажу, что по ряду вопросов медийная повестка порой обнаруживает только вершину айсберга. Нередко, кстати сказать,  сильно искажая тему. Очень многое готовится и обсуждается в прямом диалоге с профессиональными сообществами (например, тема сокращения абортов).

Так и по законопроекту о профилактике семейно-бытового насилия мы, учитывая вызванный этой темой резонанс и реакцию самых разных кругов нашего общества, находимся в диалоге с законодателями. Доносим до них наши обеспокоенности, вносим свои предложения о том, каким образом можно было бы двигаться дальше в обсуждении этой темы и решении реальных, а не придуманных проблем.

Но ещё раз могу сказать, что голос Церкви, голос православной общественности и экспертов сегодня просто невозможно игнорировать. Это совсем не значит, что все легко дается и что везде мы сразу достигаем цели, но так и не бывает.

Ц.: Как вообще возглавляемому Вами отделу удаётся работать с таким массивом информации, а главное помогать донести её до людей интересующихся, но зачастую далёких от Церкви? Насколько здесь важно, с одной стороны, развитие православных СМИ, а с другой – соцсетей и интернет-пабликов, включая телеграм-каналы, которым, как многие заметили, Вы уделяете особое внимание?

В. Л.: Всё важно. Главное, не забывать, для чего все это делается. Для чего Церковь. Ведь мы – не политическая партия, не корпорация, не учреждение культуры… Сегодня социальные медиа – полноправные участники медиа-жизни. У большинства традиционных СМИ есть свои «проекции» в социальных медиа, без этого современная коммуникация уже не возможна.

Ц.: И в заключение традиционный вопрос: какие события грядущего 2020 года лично для Вас видятся наиболее значимыми и ожидаемыми?

В. Л.: Я не могу отделить свои личные ожидания от того, что происходит в церковной жизни. Конечно, это, в первую очередь, ситуация в Мировом Православии и её развитие. Поэтому, безусловно, это все события, связанные с данным вопросом.