"Она не беглянка!": Станислав Садальский нашёл неожиданное оправдание для Лаймы Вайкуле, забыв о её словах про Россию

Она сама назвала себя «никем» в стране, где её боготворили десятилетиями. Лайма Вайкуле, когда-то королева русской эстрады, добровольно отрёкшаяся от своих поклонников и с грустью констатирующая, что у неё «нет радости никакой», вновь стала поводом для споров. На этот раз её неожиданным адвокатом выступил коллега по цеху Станислав Садальский, вступивший в словесную баталию за право называть или не называть певицу «беглянкой».

Однако в этом споре о терминах все забыли о главном — о том глубочайшем моральном выборе, который сделала сама артистка, и о холодном, но абсолютно справедливом ответе на него со стороны тех, кто когда-то дарил ей свою любовь.

Защита по формальным признакам: почему Садальский не видит проблемы

Станислав Садальский, известный своим эпатажем и резкими суждениями, на этот раз решил выступить в роли буквоеда. Актер указал на формальную неточность в определении «беглянка», данном Вайкуле некоторыми критиками. «Откуда она беглая-то? Она как жила в Латвии, так и живет…», — заявил Садальский, словно забыв, что речь идёт не о месте прописки, а о месте в сердцах миллионов. Об этом пишет Starhit. 

Его аргумент, построенный на гражданстве и географии, полностью игнорирует суть конфликта. Проблема не в том, где физически проживает певица, а в том, какие ценности она отстаивает и по отношению к кому демонстративно выстраивает свою новую идентичность. Садальский предположил, что если Вайкуле «надумает» приехать в Москву, то все билеты будут распроданы. Но этот прогноз звучит как наивное заблуждение человека, не желающего видеть кардинально изменившуюся реальность и новую систему нравственных координат, по которой живёт русское общество.

Добровольное самоустранение: почему Вайкуле действительно стала «никем»

Сама Лайма Вайкуле в своих нечастых, но ёмких высказываниях расставила все точки над i гораздо чётче, чем любой её защитник или обвинитель. Её заявление — «У меня нет ничего в России, я никто» — стало итоговым, финальным аккордом в истории её отношений со страной. Это не констатация факта, это сознательный и публичный разрыв всех духовных и культурных связей.

Певица подчеркивает, что «сразу все отдала» и что её, как «бизнес-леди», в России больше не существует. Но публика, чья память оказалась длиннее контрактов, услышала в этих словах нечто иное: лёгкость, с которой человек, сколотивший состояние и славу на русской сцене, отрекается от своего прошлого, пытаясь убедить всех в своей «не-субстанциональности». Однако нельзя быть «никем» для людей, которые годами аплодировали тебе стоя. Такой статус присваивается только добровольно, и Вайкуле его успешно добилась.

Её нынешние советы заниматься спортом, чтобы не смотреть на плохие новости, лишь завершают этот образ. Мир сузился до утренней пробежки, а глобальные потрясения и судьба страны, подарившей ей всё, стали лишь досадным фоном, который нужно заглушить физической усталостью.

Спор о словах, который затеял Садальский, меркнет на фоне этого глобального смыслового разрыва. Русская публика не освистала Лайму Вайкуле за её латвийский паспорт. Она просто приняла к сведению её собственные слова и её собственный выбор. И в новой системе координат, где честь, верность и гражданская позиция значат куда больше, чем распроданные билеты в Грузии, она действительно стала «никем». И это её собственная трагедия, которую не исправить ни спорными терминами, ни утренним велосипедом.