"ЗА-ПРЕ-ЩА-ЕТ-СЯ рост цен": Президент стукнул по столу кулаком. Эхо удара отозвалось на третий год

Лента новостей внезапно взорвалась заголовками: "Лукашенко запретил повышать цены!". Новость звучала так сильно, что СМИ передали её по цепочке, не успев проверить. На деле речь шла о выступлении трёхлетней давности, в 2022 году. Но главное не в этой ошибке. Новость "зашла", потому что попала точно в нерв.

Люди, уставшие от беспредела коммерсантов, при звуке фамилии Лукашенко моментально поверили, что это правда. Потому что они хотят видеть лидера, который способен ударить кулаком по столу и остановить спекулянтов, не спрашивая разрешения у рынка. И половина страны вздыхает: вот так бы и у нас.

Ретейл — паразит, вклинившийся между трудом фермера и продуктами на столе покупателя. Он питается надбавками, маржами и скрытыми комиссиями, вытягивая максимум с производителей и потребителей одновременно. Это целый пласт посредников между теми, кто выращивает еду, и теми, кто её покупает. Система, которая формально "соединяет" производителя и потребителя, на деле — живёт за счёт их обоих.

Фермер сдаёт молоко по 40 рублей за литр, в магазине оно стоит 120. Из этой разницы лишь малая доля идёт на транспорт и упаковку, остальное оседает в накрутках, маркетинговых бонусах, плате за полку и прочих "услугах" ретейла, придуманных ими самими.

Главная цель сетей — не доставка продукта, а наращивание маржи. Чем длиннее цепочка и запутаннее схема, тем легче спрятать наценку. Сетевики вынуждают производителей соглашаться на скидки, бонусы, взносы "за продвижение". Не согласился — не попадёшь на полку, а значит, на рынок.

При этом потребителю продают иллюзию удешевления: старая цена 150, новая — 149, хотя эта "старая" цена никогда и не существовала. Разница между полем и прилавком — паразитарный механизм, превращающий базовый труд в сверхдоход ретейла.

"Известия" сравнивали цены производителей продовольственных продуктов с ценами посредников и торговых сетей.

В мясной отрасли паразитарная роль ретейла видна особенно ясно. Аналитики портала "Мясной эксперт" отмечают, что разница между закупочной ценой и ценой на полке может достигать 70%. То есть килограмм свинины, который производитель сдаёт по 200 рублей, в супермаркете превращается в 340. При этом лишь малая часть этой разницы идёт на логистику и хранение, остальное – "маркетинговые бонусы" и "стоимость присутствия на полке". Игорь Неговора, директор по маркетингу и продажам, прямо говорит:

На сегодня ценообразование на полке зависит только от аппетита сетей (установленной ими нормы прибыльности ассортимента поставщика), поэтому разница между входной ценой и ценой на полке может составлять до 70%. От поставщика в данной ситуации ничего не зависит. Более того, чтобы успешно продаваться при такой наценке, он вынужден идти навстречу сетям (вольно или невольно) и предоставлять дополнительные акционные скидки на продукцию. Это притом, что продукция в сети поставляется и так по самой низкой цене. Особенно тяжело приходится отстаивать свои интересы нам, относительно небольшим региональным поставщикам.

Фактически ретейл стал не продавцом, а сборщиком дани с производителей. Он контролирует допуск к прилавку и устанавливает цену, исходя не из себестоимости, а из желаемой нормы прибыли. В итоге фермер получает меньше, покупатель платит больше, а посредник богатеет на разнице между чужим трудом и чужим голодом.

За это время в Белоруссии

В тот день, 6 октября 2022 года президент Белоруссии Александр Лукашенко запретил любое повышение цен, призвав правительство ориентироваться на благополучие людей, а не на макроэкономические показатели. Заявление лидера прозвучало в ходе заседания с экономическим блоком кабинета министров, где он резко отреагировал на слова первого зампреда правительства:

Делайте так, чтобы было людям хорошо, а не так, как говорит Николай Игнатьевич, ну давайте на макроуровне. Слушай, да … (жаргон) твой макроуровень людям.

Лукашенко сделал то, что запрещают все либеральные экономисты: поставил рынок на место административным приказом. Он запретил накрутку за сутки, потребовав отчётности и личной ответственности, оборвал паразитарную привычку оправдывать рост цен логистикой и маркетингом. В этом — реальная логика защитника народа, а не обычного популиста: не дать спекулянту спрятаться за вывеской "свободного рынка". Для простого потребителя это стало сигналом: белорусская власть не боится богатых.

Экономические риски были очевидны: фиксированные цены могли породить дефицит, тень, падение качества. Но именно это было вызовом Лукашенко как управленцу. Не просто запретить, а выстроить контрольную вертикаль: инспекции, мониторинг цепочек, штрафы для сетей, государственные закупки у фермеров, льготные кредиты производителям.

Зато сегодня, спустя три года мы можем проверить, что было дальше, после этого "популистского" заявления белорусского лидера.

За это время экономика Белоруссии не зацвела, но и не рухнула — она просто осталась управляемой. Инфляция не сделала двузначные скачки, как в соседних странах: уровень 6–7 % говорит, что ценовой контроль сработал как реальный стабилизатор, а не простая декорация. Продовольственный сектор остался под контролем — базовые товары подорожали, но без паники и пустых полок. Дефицита не случилось, даже наоборот: после короткого периода замешательства рынок адаптировался к новым правилам игры.

Постоянные напоминания о недопустимости накруток, нагнетаемый на продавцов страх перед проверками, акцент на качестве — всё это доказало способность Лукашенко быть лидером-контролёром, который держит розницу в ежовых рукавицах. Он не отменил рынок и не превратил экономику в командную, но показал, что государство может быть арбитром, а не пассивным наблюдателем. Та демонстрация силы, которую он показал три года назад, сегодня стала символом того, что политическая воля способна на чудеса, уравновешивая жадность рыночных законов.

Проверка временем покажет, сколько продлится этот эффект, но сам факт вмешательства стал уроком: аппетиты посредников можно контролировать, иначе они контролируют страну. Как в некоторых других странах.

Что с того?

Когда экономика теряет совесть, её приходится отрезвлять силой. Рынок сам себя не уравновесит, если в нём поселились паразиты. Ретейл, логистические "прокладки" и перекупщики выстроили сложную систему, где каждый в цепочке добавляет свою скромную маржу, пока цена не вырастает в полтора-два раза от фермерской. Именно сюда и должна бить сильная власть — в аппетиты тех, кто наживается на посредничестве.

Да, противопоставить своё волевое решение законам рынка — это риск. Но быть лидером – это риск в принципе. Если что-то пойдёт не так, на тебя спустят всех собак, будут злословить и издеваться все уважающие себя теоретики, дающие умные советы из безопасной тиши своих кабинетов.

Но сильный лидер переживает не за свой имидж, а за благо своего народа. И не боится принимать жёсткие решения, потому что готов за них отвечать.