После убийства мальчика в Балашихе вопросы возникли и к опеке, и к врачам

Чудовищное убийство шестилетнего мальчика в Балашихе, в расправе над которым призналась его мать, вскрыло системные провалы. После убийства серьёзные вопросы возникли не только к подозреваемой, но и к опеке, а также к врачам, которые должны были контролировать ситуацию в семье, где мать страдала тяжёлым психическим заболеванием и употребляла запрещённые вещества.

Шокирующее преступление в подмосковной Балашихе, где женщина призналась в убийстве собственного шестилетнего сына, расчленении его тела и последующем сокрытии останков, заставляет говорить не только о чудовищной жестокости, но и о глубочайших системных сбоях. Стало известно, что подозреваемая состояла на психиатрическом учёте с диагнозом "параноидальная шизофрения" и употребляла синтетические запрещённые вещества. В связи с этим закономерно возникли вопросы о том, как в такой семье мог оставаться ребёнок-инвалид и почему ни опека, ни лечащие врачи не предотвратили трагедию.

В эксклюзивном комментарии для Царьграда психиатр Мария Касперович пояснила, как сочетание тяжёлого диагноза и запрещённых веществ могло привести к неадекватным действиям женщины. Специалист отметила, что параноидальная шизофрения - это серьёзное заболевание, особенно при отказе от терапии:

Если есть такой диагноз, и человек лечится, принимает все прописанные препараты, то таких приступов, обострений обычно не бывает. Таких острых. Чтобы убить ребёнка, это же надо, чтобы что-то показалось. Скорее всего, это был бредовый или галлюцинаторный эпизод.

Однако ключевым катализатором трагедии, вероятно, стали запрещённые вещества.

Психиатр объяснила, что синтетические препараты многократно усиливают симптоматику у больных людей:

Если она пьёт лекарства - хорошо. Она может думать, что за ней следят, что-то такое. Но как только она употребила синтетику - симптомы просто многократно усугубляются. Я думаю, там ребёнка убивали не потому, что очень его ненавидели. Из-за бреда, галлюцинаций чего только не появляется.

Где были контролирующие органы?

Самые острые вопросы, прозвучавшие в интервью, касаются работы государственных институтов, призванных защищать самых уязвимых. Если женщина действительно состояла на учёте с тяжёлым диагнозом и получала инвалидность, она должна была находиться под пристальным вниманием.

Если они стоят на учёте, то тогда они должны посещать диспансер по месту прописки, они там проходят осмотр, получают лекарства... Она должна быть прикреплена к своему диспансеру по месту прописки и обязана его посещать. И там тогда сразу знают - беременная, небеременная - сообщают куда надо,

- пояснила Касперович.

Тот факт, что этого контроля, судя по всему, не было, указывает на грубый системный сбой. Психиатр прямо заявляет, что вопросы возникают и к медицинскому наблюдению, и к органам опеки, особенно с учётом того, что мальчик был инвалидом:

Должны же были осмотреть его и наблюдать. И почему за ней не наблюдали? Тоже вопрос. Если всё так, если это официальный диагноз, всё должны были, конечно [контролировать ситуацию].

Эта трагедия обнажила несколько тревожных проблем одновременно: неэффективность наблюдения за больными с тяжёлым психическим расстройством, отсутствие должного взаимодействия между медучреждениями и органами опеки, а также недостаточный контроль за неблагополучными семьями, в которых воспитываются дети-инвалиды. Пока следствие устанавливает все обстоятельства преступления, общество вправе ожидать не только наказания виновных, но и суровых выводов в отношении тех, чья должностная халатность сделала это зверство возможным.