Несколько слов о картелях
Знаете ли вы, что такое картели? Если вам больше сорока, может быть, помните с советских времён, как это слово употреблялось для характеристики плохого Запада и загнивающего капитализма. Загнила, правда, совсем другая структура, но негативный оттенок у слова остался. И совершенно справедливо. Потому что картель в современном понимании – это подпольное, незаконное объединение конкурентов, твёрдо намеренных не допустить снижения цен на свою продукцию.
Допустим, у вас в районе четыре производителя хлеба, а из других районов везти хлеб невыгодно. Конечно, эти производители конкурируют между собой за покупателя. Но способов победить в конкурентной войне не так уж и много: рост качества и снижение цен, причём в условиях бедности населения конкуренция будет в основном ценовой. В результате победит тот, кто будет торговать хлебом в убыток себе (это, кстати, ещё одно нарушение – демпинг, но о нём в другой раз). Возможно, конечно, остальным придётся свернуть бизнес, и самый стойкий окажется монополистом, но на пути к этой победе изрядно пострадают все.
Поэтому производители в таких случаях закапывают топор войны и договариваются между собой о минимальных ценах на те или иные сорта. Джентльменское соглашение: больше – можно, меньше – ни-ни. Конкуренция продолжается, но она хотя бы не приведёт к разорению. Это пример картеля на местном уровне; понятно, что на федеральном масштабы совершенно иные. И ущерб для потребителя тоже иной.
Поэтому в России есть ФЗ «О защите конкуренции», где в статье 11 формулируется понятие картелей и вводится запрет на создание оных. Понятно, что без двойных стандартов тут не обходится. Скажем, соглашение ОПЕК+, в котором активно участвует Россия, – это тоже, в общем-то, картель, участники которого стремятся не опустить падения цены на свой ключевой товар, нефть.
Фото: Slavko Sereda / Shutterstock.com
Но всё же на уровне внутрироссийской конкуренции картели обычно приводят к завышению цен, а значит к снижению нашего уровня жизни. Картель – это грабёж покупателей.
Бороться с этим должна Федеральная антимонопольная служба.
Но получается у неё плохо.
Долгий путь от 384 до 15
Согласно докладу «О состоянии конкуренции в Российской Федерации за 2018 год», раздел 1.1.5 «Современная экономика и картели», сговоры в России – дело редкое: самой ФАС возбуждено всего 384 дела по картелям (85% – сговоры на торгах). Сообщения о 81 из них отправлены в силовые органы. При этом уголовными стали… 15 дел. В 26 раз меньше, чем было возбуждено. Как шагреневая кожа, растворяются сговоры благодаря совместной работе ФАС и структур МВД. И это наводит на тревожные мысли.
Алексей Ульянов, генеральный директор Института повышения конкурентоспособности и, что самое главное, бывший начальник Управления контроля промышленности ФАС, то есть человек, знающий эту кухню изнутри, говорит:
Эта разница, от 384 дел к 15, показывает, что ФАС огромное количество дел возбуждает по мелочи – там, где ущерба вообще никакого нет или он минимальный. На уголовное дело это не натянуть, да и вообще выражение "картель малого бизнеса" – это нонсенс.
Во-первых, смущают сами объёмы выявленного. Если вы не понимаете, что это капля в море, значит вы никогда не вникали в суть новой русской экономики. Одни только журналистские расследования выявляют гораздо больше подобных преступлений, и хотя непрофессионалу сложно там различить правду бескорыстную, правду проплаченную и чёрный пиар, всё равно это богатейший материал, с которым ФАС могла бы работать более активно.
Во-вторых, для самого возбуждения дела силами ФАС требуется собрать достаточное количество доказательств, и странно, что с нашими гораздыми на обвинения следователями и судами они не превращаются в «посадки» регулярно.
ФАС занимается проверками, но их результаты таковы, что настала пора проверить саму ФАС. По каким основаниям закрываются сотни открытых дел? Какие люди принимают решение об их закрытии? Не замечено ли у них резкого всплеска доходов или расходов? Игорь Артемьев гордится своими молодыми менеджерами (начальникам отделов, как правило, слегка за 30), но не слишком ли сильно он им доверяет?
Как констатирует Алексей Ульянов:
Они называют картелями, условно говоря, сговор фермеров, мужа и жены. А вот классических картелей, о которых мы знаем ещё из советских учебников, ФАС не видит.
Фото: Billion Photos / Shutterstock.com
Лень, осторожность или …?
В своих расследованиях ФАС выбирает самые лёгкие пути. Скажем, координация цен на новые гаджеты (производитель указывает ритейлерам, какой должна быть розничная цена) – обычная мировая практика, в России, однако, запрещённая. Что может быть проще – увидеть в СМИ сообщения о цене нового айфона или другого смартфона, зайти в несколько магазинчиков вокруг здания ФАС на Садовой-Кудринской, увидеть ту же цену и возбудиться делом. Это вам не с крупными корпорациями бороться!
Лень и осторожность – это понятно, это нормальные человеческие качества. Но дальше становится интересно. Вот, скажем, та же Apple, точнее ООО «Эппл Рус». Все знают, что новые айфоны всегда стоят одинаково в одной стране. Это нарушение, и ФАС наложила на легендарную корпорацию штраф. Знаете, в каком размере? 1,75 млн руб. Это меньше прибыли «Эппла» с сотни проданных айфонов. О каком пресечении здесь можно говорить? Наоборот, ФАС открывает зелёный свет подобным правонарушениям. Очень хочется верить, что бескорыстно, просто по широте своей русской души.
Несколько удивило нас и отсутствие в докладе информации о том, чем кончаются возбуждённые дела. Возбуждение есть, разрядки – нет. Непорядок. Пресс-служба ФАС (за подписью Дарьи Силковой) ответила нам, что «статистика не привязана к делам, так как суды могут длиться более года и штрафы тоже обжалуются в судах более года». Правда, ранее глава ФАС Игорь Артемьев говорил:
И полиция, и Следственный комитет не очень любят работать по нашей, 178-й статье, квалифицирующей картели. Чаще всего они выбирают 159-ю, «Мошенничество», им просто легче так доказывать. Но сидят эти люди за преступления против антимонопольных законов. Это, конечно, немного сказывается на статистике по картелям, но это вторичная вещь, она нас не сильно беспокоит.
А вот нас – беспокоит. Законы должны быть однозначными и не допускать волюнтаристского подхода, выбора более удобной следователю статьи. Но сколько бы «картелей» ни переводили в «мошенников», исчезновение дел по пути от выявления к приговору суда очевидно. И раз лишь небольшая доля из возбуждённых дел становится уголовной, значит ФАС занимается в основном мелочью, стараясь не трогать серьёзных нарушителей. А заодно пиарится на этой теме.
Генеральная прокуратура в своём ответе Царьграду сообщила, что не вправе «заниматься аналитической работой» по запросу СМИ, хотя мы всего лишь надеялись узнать о состоянии возбуждённых по запросам ФАС дел. А вот Алексей Ульянов говорит практически без обиняков:
По рынку есть информация, что часто приходит ФАС с антикартельной проверкой, а потом никто ничего не слышит ни о каких делах, то есть явно присутствуют признаки договоренности.
(Полное интервью с Алексеем Ульяновым о том, почему за годы существования Антимонопольной службы Россия стала вотчиной монополий, читайте на Царьграде в ближайшие дни).
Модернизация законодательства, конечно, нужна, но проблема не в нём. Обратите внимание на западное право: оно не менялось уже несколько десятков лет, казалось бы, преступники могли приспособиться, но законы всё равно работают эффективнее, чем в России. Выходит, главная проблема – в правоприменении, а не в законе.
ФАС должна перестать быть орудием реальных монополий против выдуманных, и жаль, если в самой службе есть силы, настроенные совершенно иначе.
Свежие комментарии