Активисты, экологи и местные жители тех районов, где вскоре должны появиться монстры-убийцы с ядовитой дымовой трубой, продолжают бороться и биться из последних сил. Им затыкают рты, не пускают на слушания и угрожают. Яркий пример того, как власти пытаются задвинуть неравнодушных к проблеме, — общественное обсуждение воздействия на окружающую среду мусоросжигательного завода в деревне Тимохово Ногинского района.
Царьград уже писал, как организаторы мероприятия специально нагнали в зал молодых парней в спортивных костюмах и отдали им места, предназначенные для местных жителей, активистов и журналистов. Возмущенных людей отталкивали и под руки выводили из здания.
Все это напомнило многим бандитские 90-е, когда вопросы решались при помощи силы. В результате общественные слушания превратились в антиобщественные. Но почему же устроители собрания так испугались услышать глас народа? Очевидно потому, что хотели скрыть и умолчать всю правду о мусоросжигательных заводах.
Как рассказал телеканалу «Царьград» в программе «Что не так» доцент Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ», кандидат физико-математических наук Валерий Витальевич Сосновцев, в проекте каждого завода существуют данные ОВОС (это оценка по воздействию на окружающую среду) по выбросам веществ в воздух. В частности по диоксинам, причисленным к самому высокому классу опасности.
Выбросы диоксинов — это самое страшное, что производит завод. По оценкам профессора Мазурина, а это один из ведущих ученых и технологов, за несколько лет работы только одного мусоросжигательного завода, того, который планируется построить в Подмосковье, будет заражена диоксинами до уровней выше предельной допустимой концентрации площадь в 80 квадратных километров.
В. Сосновцев. Фото: Телеканал "Царьград"
По словам Сосновцева, в зоне поражения могут оказаться десятки тысяч человек. Это значительная часть населения Подмосковья, а также жители столицы — владельцы дач. Как следует из доклада «Гринпис», для диоксинов не существует «порога действия», даже одна молекула способна спровоцировать рак.
Научно доказано, что диоксины являются универсальными ядами, которые поражают все живое даже в самых маленьких концентрациях. Они также подрывают иммунную систему человека, что может привести к смерти от самого простого заболевания.
Получать диоксины и другие опасные вещества, такие как ртуть и кадмий, мы будем через воздух, овощи, грибы, ягоды и через все, что растет в земле. Норматив по содержанию диоксинов в земле, по предварительным подсчетам, будет исчерпан через 12 лет, а значит, земля будет отравлена еще за 13 лет до окончания эксплуатации завода, который составляет 25 лет.
Иными словами, она станет непригодна для любой сельскохозяйственной деятельности. Валерий Сосновцев считает, что земля станет ядовитой значительно раньше.
По-хорошему, эту землю надо рекультивировать. Рекультивация означает, что надо снять верхний слой, куда-то его увезти и привезти новую землю, незараженную. Речь идет о количестве земли масштаба нескольких миллионов тонн, если речь идет только об одном заводе.
Эксперты убеждены, что рекультивацией никто заниматься не будет. Это не так выгодно и интересно, как дымовая труба мусоросжигательного завода, которая будет давать стабильный доход при минимуме затрат уже на этапе работы. Гораздо проще и дешевле подкупить СМИ и убеждать с их помощью населения в преувеличении проблемы.
Фото: www.globallookpress.com
Ведь недаром представитель швейцарско-японского концерна Hitachi Zosen Inova, по технологиям которой буду строиться заводы в Подмосковье, заверяет людей в их безопасности. Он неоднократно подчеркивал, что это будут бесшумные, экологически чистые предприятия.
Валерий Сосновцев рассказал телеканалу «Царьград» некоторые подробности своего визита на мусоросжигательный завод в Швейцарии и пояснил, чем от него будут отличаться подмосковные.
По его словам, компания Hitachi Zosen Inova действительно много лет успешно занимается строительством таких объектов во всей Европе. И там успех мусоросжигательных заводов обусловлен тем, что люди самостоятельно сортируют мусор. Они отделяют то, что при сжигании может наносить вред (пластмасса, батарейки), и то, что может быть использовано при вторичной переработке. В результате остается 50% мусора, он и идет в печь мусоросжигательного завода.
Завод в Швейцарии, на котором я был, имеет от пяти до шести ступеней очистки отходящих газов, — рассказывает Сосновцев. — Поэтому содержание вредных веществ там относительно маленькое. Действительно, я был у трубы этого завода. И генеральный директор АГК-1 (компания, ведущая строительство мусоросжигательных заводов в Подмосковье — прим. ред.), который присутствовал тогда, бегал среди нас и спрашивал: "Ну как, вы что-нибудь чувствуете? Вы же ничего не чувствуете?". Действительно, ничем не пахло. Но если посмотреть на цифры, которые характеризуют выбросы наших заводов, заявленные в документах, выясняется, что вместо пяти-шести ступеней очистки у нас будут использоваться только три. Это означает, что только по официальной информации выбросы в воздух подмосковных заводов от 5 до 20 раз будут выше, чем у швейцарских.
Фото: www.globallookpress.com
Не любят у нас говорить и о том, что планируют делать с опасными отходами, которые образуются в процессе сжигания. Один завод будет производить в среднем 240 тысяч тонн шлака (четвертый класс опасности) и 20 тысяч тонн золы (третий класс опасности). Все это, по предложению ОВОС, должно направляться на специальный полигон. Однако очень сложно найти информацию о его месторасположении. Но Валерий Сосновцев открыл Царьграду то, что находится, как говорится, под семью замками:
Я долго листал материалы ОВОС, это пять томов, 1200 страниц. И я нашел место, где расположен полигон. Это город Томск. Расстояние от Москвы 3000 километров. Там можно, я так понимаю, сохранять эти вещества, имеющие повышенный класс опасности. Но проблема не в этом. Проблема в том, что за наши деньги туда будут возить эти отходы.
По словам координатора движения «Экологика» Анны Дмитриевой, на полигоне в Томске нет четкого понимания, как быть с высокотоксичной золой, которая будет поступать туда со всех мусоросжигательных заводов в России. А это около 1,2 млн тонн ежегодно. Пока еще полигон не заполнен. А вот что будет, когда он заработает в полную мощь, эксперты сказать пока затрудняются.
А. Дмитриева. Фото: Телеканал "Царьград"
«Предположительно там нет специальных настилов, которые должны, в общем-то, быть сделаны, — поясняет Анна Дмитриева. — И, как мы видели в репортаже о полигонах в Германии, которые хранят такую золу, бо́льшая ее часть уходит в соляные шахты и закапывается там. В Европе есть полигоны, которые действительно хранят такие отходы. Но они специальным образом организованы. И специальным образом там организована безопасность».
Некоторые эксперты склонны прогнозировать худший вариант обращения с токсичными отходами в Подмосковье. Есть предположения, что до Томска они просто не доедут, а будут сброшены, например, в Коломенском районе, в 30 километрах от мусоросжигательного завода в Свистягино. Наталья Самойлова, представитель межрегионального общественного экологического движения «Отпор», убеждена, что о безопасности людей никто думать не будет. Чтобы больше заработать, надо меньше потратить. Главное — экономия на ступенях очистки, на логистике — буквально на всем. Стоит отметить, что мусоросжигание — это самый дорогой и затратный способ утилизации мусора.
Н. Самойлова. Фото: Телеканал "Царьград"
Уже второй год мы наблюдаем борьбу инвесторов за строительство мусоросжигательных заводов, — объясняет ситуацию Наталья Самойлова. — То есть чем дальше, тем понятнее вся простая экономика этого процесса. Если бы это был обычный бизнес, задача которого — что-то инвестировать, наладить какой-то процесс, а потом, продавая свой продукт, получать прибыль, — это одно дело. В данной конструкции мы видим зарабатывание на всех этапах и траты государственных денег. То есть у нас принимают самые дорогостоящие затратные решения, на которые, как правило, невозможно привлечь классический частный капитал. Поэтому финансировать это вынуждено государство из всех видов бюджета. И делается это за деньги налогоплательщиков.
А есть ли альтернатива?
Активисты и экологи, выступающие против строительства мусоросжигательных заводов, убеждены: интересы и здоровье простых людей стоят в этом вопросе на самом последнем месте. Возможно, тот, кто смог заполучить и выбить под себя не одну денежную трубу, находит утешение в том, что сейчас этот вопрос коснется небольшого количества людей. Между тем в ближайшей перспективе, лет через пять, это уже затронет миллионы людей.
Но у нас как будто не слышат и не видят тех людей и экспертов, которые бьют тревогу уже сегодня, ставя вопрос мусоросжигательных заводов как вопрос жизни и смерти. Не хотят принимать во внимание и предложения ученых и экологов по альтернативному решению мусорной проблемы, менее опасному по степени воздействия на окружающую среду и здоровье людей.
Об этом говорит и зарубежная практика. Для начала не мешало бы организовать раздельный сбор отходов в каждом дворе и приучить к этому население, считает координатор движения «Экологика» Анна Дмитриева:
Я вижу, что и бизнес, и общество готовы объединиться и вместе с населением включиться в этот вопрос. Да, нужен раздельный сбор отходов и переработка. Но прежде всего нужна законодательная база. Пока не заработает тот самый рециклинг. Бизнес готов строить предприятия по переработке отходов, но дайте ему сырье. А оно появится, когда раздельный сбор отходов будет у нас на уровне ЖКХ, а не на сортировочных цехах, где, по статистике, можно качественно выделить полезное сырье не более 20%.
Фото: www.globallookpress.com
То, что мусор надо рассматривать как набор ценных для вторичного использования компонентов, считает и доцент Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ», кандидат физико-математических наук Валерий Витальевич Сосновцев:
Сейчас подход, так сказать, утилитарный: мы заработаем деньги на то, что построим заводы. Построим заводы — и дальше наплевать. Освоим средства. На самом деле, существует огромное количество подходов. Например, технология биоэлектро... Ее проповедует польская команда. Там нет сжигания. Там есть глубокая переработка мусора. Она называется так: механико-тепловая обработка с помощью автоклавирования. Там до 95% входящего несортированного мусора превращается во вторичное сырье. И только 5% — остаток, его нужно захоранивать. Но это другой мусор. Он уже обеззаражен и его объем очень маленький.
Наталья Самойлова, представитель межрегионального общественного экологического движения «Отпор», убеждена, что в России уже есть успешный опыт применения совершенно других технологий, отличных от мусоросжигания:
Российские регионы демонстрируют нам свой передовой опыт. Более того, я разговаривала сама лично и неоднократно непосредственно с региональными операторами, которые уже выбраны на сегодняшний день, в рамках терсхем. Они готовы строить совершенно нормальные технопарки, в рамках которых не надо сжигать мусор. Да, там есть какой-то небольшой кусочек захоронения, так называемые хвосты, которые остаются после раздельного сбора или сортировки и захораниваются. Но они готовы это делать таким безопасным образом, чтобы потом, через 15-20 лет, когда будут найдены технологии для переработки этих "хвостов", их переработать.
Бизнес говорит, что готов заниматься переработкой мусора и видит в этом прибыльную деятельность. Главное, ему хотя бы не мешать.
Свежие комментарии