На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Царьград

6 293 подписчика

Свежие комментарии

  • Александр Ширай
    Да, Толстому надо было бы аккуратнее о французах. Макрон не Франция.После трагедии в ...
  • Виктор Петров
    Снести все заводы и фабрики. Всё, что связано с военной продукцией. Пусть как до революции коров пасут и землю пашут ...Царёв о ликовании...
  • Владислав Петряев
    Так потихоньку, полегоньку и до Байдена доберемся с его отказом информировать нас о подготовленном терроризме.Таджикам, расстре...

От урбанизма к сепаратизму

Урбанистов никто не любит. Автомобилисты их не любят за расплодившиеся всюду выделенные полосы и велодорожки. Пешеходы – за перекладываемую ежегодно плитку. Градозащитники – за лицемерную поддержку разрушения наследия и всевозможной точечной застройки. Экономисты – за призывы к растрате бюджетных средств не пойми на что.

Самый знаменитый урбанист России Григорий Ревзин, иногда рассматриваемый прессой как идеолог и вдохновитель урбанистических проектов Сергея Собянина (в частности – нашумевшей «Моей улицы») решил одной статьей доказать, что нелюбовь к урбанистам совершенно справедлива и планы у них и в самом деле весьма опасные.

 Григорий Ревзин. Фото: Шарифулин Валерий / ТАСС

В опубликованном «Коммерсантом» рассуждении «Как город победит национальное государство» Ревзин, под видом футурологической экспертизы, излагает пугающе откровенную программу либерального урбанизма. Разрушение национальных государств, превращение стран в «городские федерации» типа средневековой Ганзы, превращение городов, в частности – Москвы, в глобалистские мегаполисы в свою очередь поделенные на этнические гетто – азиатские, китайские, кавказские, не имеющие даже общего языка… Всё это, якобы, тенденции, не отменимо вытекающие из социальной природы и исторической среды городов.

Ревзин великолепно пользуется всеми инструментами интеллектуального шулерства, которое производит такое чарующее впечатление на начальство всевозможных рангов, выросшее во всевозможных совпартшколах, где их учили, что есть единственно верная научная теория, которая неопровержимо научно доказывает неизбежность коммунизма. Коммунизм заменился с тех пор на либерализм или что-нибудь еще, но «единственно верную теорию» они по-прежнему ищут. А всевозможные «эксперты» (как правило, из либеральных контор) предлагают им такую теорию, наскоро соорудив её из американских книжных новинок позапрошлого десятилетия.

Это на рубеже миллениума, в обстановке фукуямовского «конца истории» и в самом деле была очень популярна тема «конца национальных государств», которые не выдержат конкуренции с глобализацией. Мир, якобы, распадется, на «глобальный город», - сеть рассеянных по всему миру гигаполисов между которыми будут передвигаться на скоростных самолетах «новые кочевники» (как их назвал Жак Аттали), у которых из имущества с собой только ноутбук и кредитная карта – ни дома, ни сада, ни вещей – все можно купить на месте. А между этими гигаполисами располагается провал, который можно было бы назвать «глобальной деревней», если бы этот термин уже не был бы употреблен в другом значении Маршаллом Маклюэном.

Однако с тех пор поезд давно ушел. Очевидно, что глобализация так же уперлась в определенные экономические, культурные и социально-психологические границы (не говоря уж о политических), как сверхзвуковые самолеты – в потолок дальности и экономической эффективности.

Большинство тех исторических тенденций, на которые ссылается Ревзин в своем проекте роспуска России (а нас интересуют прежде всего приложения его построений к нашему национальному государству) – являются вымышленными или неправильно понятыми.

Экономика игнорирует национальные границы,

- заявляет урбанист.

Но, простите, так было всегда – и до эпохи национальных государств, и во время неё. Суть мировой торговли, развитие которой и создало в какой-то момент национальные государства, дав им преимущества над торговыми городами типа Венеции или членов Ганзы, в том, что она игнорирует границы. Просто с какого-то момента государствам оказалось проще торговать между собой напрямую – без ушлых посредников.

Из международного характера торговли делать вывод о неизбежности подъема независимых городских центров – оснований нет. Напротив, торговая глобализация делает города-посредники попросту лишним звеном, все могут торговать со всеми. В пользу расцвета некоторых городов говорит скорее разворачивающаяся эра торговых войн.

В условиях экономического противостояния США и Китая роль нейтральных городов, где два экономических потока смогут встретиться, вроде какого-нибудь Сингапура, снова вырастет. Но это никак не касается судьбы национальных государств, напротив, речь именно о городах вне крупных национальных юрисдикций, о пограничье. Напротив, свои города национальные государства эпохи торговых войн будут держать всё больше в узде и наверняка отменят многие из их недавних вольностей, так как они означали бы дыры во всевозможных санкционных режимах.

Столь же абсурдно ссылаться на неизбежность распада национальных государств, указывая на то, что «суверенитет частично делегируется». Это вы говорите в эпоху Brexit? Серьезно? Нынешняя эпоха как раз характеризуется все возрастающим сопротивлением любому делегированию суверенитета. По всему миру популярностью пользуются партии, которые обещают отдавать как можно меньше власти транснациональной бюрократии. Выход из ЕС не только в Великобритании, но и во многих других странах становится настоящей «идеей фикс». И это в серхурбанизированной маленькой Европе, где, казалось бы, нет никаких проблем управлять ею всею из одного центра.

О движении исторических тенденций говорит судьба итальянской «Лиги» во главе с Маттео Сальвини. Эта организация зародилась как сепаратистское объединение популярное в высокоразвитых городах северной Италии, тех самых городах, что лишь полтора столетия назад стали частями единого национального государства и еще отлично помнили время, когда были независимыми городами-государствами и воевали друг с другом при помощи наемных кондотьеров.

Маттео Сальвини. Фото: www.globallookpress.com

Первоначальной идеологией партии, называвшейся тогда «Лига Севера» было отделение этих благополучных северных городов от нищенской глубинки итальянского деревенского юга, все прямо строго «по Ревзину». «Зачем мы, богатые и работящие будем кормить этих мафиозных нищебродов?» Однако в какую сторону двинулась идеология партии в последние годы, когда она стала фактически основой нового политического режима в Италии? В сторону общеитальянского национализма. Оказалось, что проще улучшить жизнь в рамках национального государства, ограничив, к примеру, развернутый либеральными глобалистами приток мигрантов, чем «отделяться».

Лицемерием являются и ядовитые фразочки о том, что «национальные войны стыдливо эволюционируют в гибридные». Автор явно имеет в виду возвращение Крыма и борьбу за Новороссию. Действительно, Россия ведет эту войну весьма «стыдливо» и маскируя за гибридными действиями её национальный характер.

Но вот есть одно «но» – гибридная война является альтернативой не национальной войне, а её отсутствию. Крым или Донецк, или Одесса были произвольно объявлены в 1991 году частью «украинского национального государства» и спрятаны под «хельсинкский» зонтик неприкосновенности границ. И русская национальная ирредента оказалась возможна лишь в застенчивых гибридных формах. Однако еще недавно она вообще была немыслима, а теперь пошла довольно высокими темпами – и, что характерно важными её участниками стали города – именно об их волю к национальному единству разбились все усилия ВСУ.

Впрочем, происходящее в России в последние годы вообще Ревзину не нравится. Как и положено тому, кто живет с государственных бюджетных грантов на «урбанину», он не упускает случая съязвить про «шкодливый мачизм автократий» и пройтись насчет РПЦ, которая, якобы, мешает тому, чтобы в Москве завелись мигрантские кварталы и многоязычие.

Сегодня мы… очень боимся появления в Москве национальных кварталов. Однако в обозримом будущем страх неизбежно будет преодолен, и мы получим в городе новые центры — мусульманский, китайский, кавказский Город станет куда мозаичнее. Появятся храмы разных конфессий, национальные учебные заведения, выставочные центры, магазины, русский не будет единственным языком Москвы. И это будет рассматриваться не как напасть, от которой нас не уберегло национальное государство и РПЦ, но как преимущество Москвы в области международного обмена.

Особенно хороша проговорка про «национальные кварталы». Оказывается национальные государства, и, прежде всего, русское, должны умереть, чтобы на их телах копошились нет, не бабочки космополитизма, а личинки всевозможных «национальных кварталов» с их убийствами чести, торговлей опиатами, чадрами и полной неприкосновенностью преступников из них для полиции. И всему этому мешает РПЦ с её стремлением понатыкать всюду православные храмы.

Нет ли тут расшифровки той идеологии, в рамках которой ведутся в последние месяцы храмоборческие скверные протесты? Что ж, по крайней мере, урбанист откровенен – борцы за сквер против храма борются на самом деле не за сквер, а за «чайна-таун» и «джихад-кишлак».

Фактически Ревзин предлагает концепцию гнилостного разложения России и самого разнузданного сепаратизма под видом урбанизма, причем, не стесняясь с откровенным шулерством аргументов. Чего стоит такой пассаж:

Не может город, в котором, скажем, расположена атомная электростанция, иметь дотационный бюджет. И это создает слишком очевидную повестку политических изменений, которую трудно сдерживать. Ясно, что в какой-то момент возникнут оппозиционные городские движения под лозунгом «нас грабят» — и тут трудно будет возражать.

На самом деле, конечно, город, где расположена АЭС, может быть только дотационным и никак иначе (замечу как человек, пишущий эти строки в Обнинске, где появилась первая в мире АЭС).

Фото: Klintsou Ihar / Shutterstock.com

Жители такого города отлично понимают, что они встроены в огромную систему, которая заведомо не может ограничиться их городом. Бюджет почти всех городов мира попросту не вытянет строительства АЭС – один блок атомной станции стоит 8 млрд долларов, то есть всего бюджета Москвы хватит лишь на три блока. Даже если какому-то городу хватило городских денег на «свою» карманную АЭС, то он вряд ли захочет иметь у себя под боком завод по обогащению урана, не говоря уж об урановых рудниках – можно представить себе, какой шум поднимут экологи при такой перспективе.

Иными словами, АЭС, которая только и может создать по настоящему большое богатство, заведомо превышает возможности отдельных городов и возможна в них только потому, что они являются частью территориального развития больших государств. Должен, кстати, расстроить товарища Ревзина – о «постиндустриализме» в последние десятилетия тоже говорят все реже, а все чаще об индустриализме нового типа, основанном на робототехнике и прочем хайтеке.

«Самостоятельно» мог бы выжить лишь небольшой город без индустрии с плодородной сельскохозяйственной территорией вокруг него и с привлекательными достопримечательностями для туристов. Небольшое «Суздальское княжество» может быть, и выжило бы на соленых огурцах, сбитне и туризме, но «независимый Череповец» или «свободный Кузнецк» заведомо невозможны.

Абсурдна сама теория, которую пытается предложить Ревзин в качестве основы для своего прогноза на будущее. Мол, в истории существует фундаментальный конфликт между городами и государствами. Должен расстроить урбаниста. История показывает прямо противоположное – города это и есть государства, а государства – это развившиеся города.

Территориальное государство возникает как расширение «хоры», окружающей город, и подчинения других городов. Так возникли Вавилон и Ассирия, так развивался Рим, так сформировалась Россия - на основе Московского княжества, победившего другие княжества-города как Тверь или Нижний Новгород и подчинившего независимые города Новгород и Москву. «Однажды вся Англия будет только Лондон» говорил английский король Яков I Стюарт. Париж господствовал над Францией. Несомненно, между центральной властью и городскими структурами существовали конфликты, как существовали они между властью и дворянством, властью и крестьянством, властью и духовенством, но видеть в этом некое извечное противостояние города и государства попросту безграмотно.

Однако основой этих территориальных единств было единство нации, которое сплачивало разные подчас враждебные города и сельское население. А единство нации зачастую обеспечивалось единством религиозной традиции. Москва и Новгород могли ненавидеть друг друга, но сразу же после канонизации «московского» преподобного Сергия Радонежского в мятежном Новгороде возник храм в его честь – первый на Руси. И когда город окончательно перешел под власть московских государей, в нем практически не наблюдалось сепаратистских движений – одна кровь и одна вера сплачивали там, где прошлое и экономика разделяли.

Те же города-государства, которые не смогли выйти из своей полисной отчужденности, как города Греции, как города средневековой Италии и Германии, включая Ганзу, на которые как на модель ориентируется Ревзин, это города, которым не повезло стать полноценными территориальными государствами. В частности из-за того, что соседи парализовали усиление друг друга. Сохранение формы города-государства знаменовало упадок, который так ярко проявился в Италии в эпоху итальянских войн (1494-1559) – развитые, богатые и могущественные города – Венеция, Флоренция, Милан, Генуя, ничего не могли сделать с тем, что по их территории шастают огромные и грабящие все на своем пути армии территориальных государств – Франции, Испании, Австрии. Не могли – потому, что бюджеты территориальных государств были попросту несопоставимы с городскими.

Богатейший город мира – Венеция была финансовым карликом сравнительно с Францией (если бы Ревзин внимательно читал работы Фернана Броделя, он бы это помнил), а потому могла действовать только в союзе с сильными империями, а в конечном счете была поглощена Австрией, а затем отвоевана национальной Италией.

Для современного города по прежнему актуальны все те факторы, которые некогда привязывали к национальным государствам даже самые строптивые города. Прежде всего, это вопрос безопасности – и он куда серьезней, чем представляется Ревзину. Вся «урбанина» и все мечты о свободных городах актуальны только в условиях глобального мира – того хрупкого глобального мира, который возник в условиях ядерного паритета и обеспечивается термоядерными ракетами. Ни один город мира не способен создать свое ядерное оружие и гарантировать так свою безопасность, а значит и ни о каком суверенитете мечтать ему не приходится. Любое обострение международной обстановки заставит правительства привести капризичающих урбаноидов «к ноге».

Да и, если не говорить о глобальных конфликтах, устойчивое развитие и благополучие города возможны только в довольно жестких рамках национальных государств. Главное преимущество современных супергородов – это их очень высокий уровень жизни. По сравнению с кем? Не с собственными пригородами, конечно (там, как раз, обычно живут самые богатые), а по сравнению с «глобальным Югом» – мировой деревенской дырой. Где копошатся миллиарды нищего населения, которые стараются любой ценой попасть на городские улицы, чтобы работой ли, грабежом ли, воровством ли, проституцией ли, но хотя бы немного повысить свой уровень жизни.

Так восторгающую Ревзина «многонациональность» приносят в города не столько богатые, сколько бедные, порой едва не отличимые от варваров и, как раз, и стремящиеся жить в своих «джихад-кварталах», где никакой миллионер из каких бы трущоб он не вышел, никогда не останется.

И единственной преградой, которая не дает этому мультикультурализму превратить города в грязные криминально-опасные свинарники, разделенные на зоны контроля этнических банд, является как раз национальное государство с его унифицирующей культурной рамкой. Если идеи «урбанистов» победят, то нас ждет не блистающие сверхсовременные гигаполисы, а варваризованные пустоши, хорошо подходящие для натурных съемок в жанре пост-апокалипсиса. В мире «по Ревзину» именно красивые и ухоженные города погибнут первыми.

И в связи с этим возникает вопрос – зачем тогда пишутся и публикуются эти шулерские трактаты? Цель у «урбаниста при Собянине» весьма практическая и связана, конечно, не с тем, что Сергей Семенович хотел бы объявить себя незалежным Ньюмосковским ханом. Вопрос в распределении бюджетных потоков единого национального государства – России (того самого, которое вроде бы должно умереть превратившись в конфедерацию городов).

Мэр Москвы Сергей Собянин. Фото: www.globallookpress.com

Если Россия – единое национальное государство, то самой разумной стратегией является равномерное развитие территорий. Постройка железных и шоссейных дорог, «подтягивание» регионов на уровень центральных мегаполисов, создание сплошной комфортной жизненной среды, когда человек мог бы жить, к примеру, в усадьбе позволяющей вместить 5-6 детей расположенной за 100-150 км от города, но, при этом, на комфортном городском транспорте доезжать до культурных центров, а работать распределенно.

Собственно ничто не мешало бы превратить как минимум всю центральную Россию до Урала в один сплошной деурбанизированный жизненный массив, где разница между городом и деревней практически не ощущалась бы. Это бы соответствовало и паттернам русского национального характера и психологии, ведь еще Прокопий Кесарийский отмечал, что славяне любят жить «спорадейн», рассеяно, а потому земли им надо занимать много.

Русская идея состоит в том, чтобы жить в однодворных деревнях, связанных между собой скоростными магистралями (таковыми для темпов доиндустриальной эпохи были реки), а не тесниться в чудовищных муравейниках до неба.

Однако на реализацию такой программы бюджетных трансфертов не получишь, да и точечные застройщики на ней прогадают. Мало того, в условиях сокращающихся бюджетных возможностей вопрос о том, что делать: влепить пару ТПУ в Новой Москве или построить хорошую шоссейную  дорогу вдоль берега Онежского озера, где населения с гулькин нос, будет стоять все более остро. И вот на этом рубеже боевые урбанисты оказываются весьма востребованными. А их пропаганда – действенным средством запугивания власти.

Ревзин и сам не скрывает своего необольшевистского настроя – мол, «город отвечает фрондами и революциями, причем иногда успешными — русский бунт был бессмысленным, пока был сельским». Любопытно, как из-под маски новомодного либерала вылезает рыло «комиссара в пыльном шлеме», уверенного, что «городская» революция 1917 года была «небессмысленной». Было, впрочем, в ней, одно «но» – это была революция против горожан, осуществляемая слобожанами подстрекаемыми выходцами из местечек. И именно в результате этой революции городское население России было практически уничтожено.

Об этом хорошо бы помнить всякому горожанину, когда ему попадаются сладкие речи урбанистов.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх