Почему России нужен новый «сухой закон»

Небраска вошла в историю

36-м штатом, проголосовавшим за сухой закон, считается Небраска, сделавшая это утром 16 января. Тем самым был достигнут рубеж в ¾ штатов, и поправка стала считаться принятой (официально об этом объявили 29 января). К тому моменту прошло уже почти полтора года с утверждения её Сенатом, потом Конгрессом (кстати, раскол по этому вопросу был и среди республиканцев, и среди демократов), но обсуждение вопроса в штатах растянулось на целый год. Если Миссисипи и Вирджиния с радостью проголосовали «за» в первые же дни после постановки вопроса на голосование, то в других штатах голоса разделились. Но после голосования в Небраске «сухой закон» стал обязательным для всех – в том числе для Коннектикута и Род-Айленда, отклонивших законопроект, и для Нью-Джерси, ратифицировавшего его на три года позже остальных.

Через год, с 17 января 1920 года, «сухой закон», пролоббированный различными христианскими объединениями, очень сильными в те годы в США и объединёнными в «антисалунную Лигу», начал действовать. Отменили его более чем через 13 лет, и эти годы, многократно воспетые писателями и режиссёрами, считаются временем становления всемогущей американской мафии, хребет которой не перебит и поныне.

Американская попытка была далеко не первой – США и продержались так долго, потому что пытались учесть опыт других стран, включая Россию. А первой, кстати, была Швеция, которая ещё в 1865 году запретила розничную продажу алкоголя в заводской таре – запрет продержался более полувека. Россия ввела подобные ограничения в 1914 году, с началом Первой мировой войны.

Фото: www.globallookpress.com

Таким образом, если в США антиалкогольная лига называлась «антисалунной», то есть направленной против кабаков, то в Швеции, а потом и в России был запрещён розничный оборот алкоголя, тогда как «общепиту» по-прежнему позволялось подавать соответствующие напитки с выплатой высокого акциза.

Известно, что император Николай II был убеждённым противником алкоголя, однако из раза в раз министры доказывали ему, что борьба с пьянством ударит по доходам страны («пьяный бюджет»). Последствия такой меркантильности известны и горестны.

Кстати, многие действия современного российского правительства выглядят точно так же – мы боремся с алкоголем по принципу «шаг вперёд, два назад». Вот и рекламу пива возвращаем на телевидение, и о ночной продаже алкоголя в алюминии думаем – важнее же поддержать «Русал», чем здоровье нации. В Московской области ввели запрет на продажу алкоголя с 21 до 11 часов – но вскоре откатили до московских «с 23 до 8», мотивировка – полтора миллиарда рублей в казну.

Итоги запретов

Но вернёмся в США. Общепризнанно, что «сухой закон» сократил реальное потребление алкоголя в стране всего в 2 раза, но такая ли малая это цифра? Главной язвой общества, которую вскрыло применение 18-й поправки, стал не алкоголизм, а коррупция – тотальная, на всех уровнях. Именно продажность политиков и чиновников позволила бутлегерам (подпольным производителям и продавцам алкоголя) не просто чувствовать себя комфортно, но и демонстрировать некую моральную правоту. Посмотрите голливудские фильмы про те времена – почти везде вы увидите романтизацию преступного промысла, противопоставление отважных местных парней неуклюжим федеральным агентам. Антисалунная лига потерпела в первую очередь моральное поражение – и уже после этого юридическое. В 1933 году была принята Двадцать первая поправка, которая отменила действие Восемнадцатой.

Уничтожение алкогольной продукции в США. Фото: www.globallookpress.com

Но нельзя не отметить, что за время действия «сухого закона» миллионы законопослушных американских семей отвыкли от алкоголя и совсем не стремились возвращать его в свою жизнь – на восстановление уровня потребления 1918 года ушло ещё 10 лет свободной продажи, безудержной рекламы, экономического и культурного «продвижения виски в массы».

А что у нас?

С гибелью империи рухнул и её мягкий сухой закон. Большевики пытались ввести что-то подобное, но деньги вскоре оказались важнее. СССР всегда декларировал отрицательное отношение к алкоголю, но дальше язвительных плакатов и выволочек на партсобраниях дело заходило не часто. Всерьёз взялись за вино с водкой только на закате Союза. И надо сказать, что лигачёвско-горбачёвская антиалкогольная кампания могла иметь шансы на успех, если бы к тому времени не были разрушены доверие и уважение к центральной власти. Народ, уже проскочивший мимо обещанного в 1980 году коммунизма, понимал, что «правительство живёт на другой планете» – и, соответственно, трепетно внимать пропаганде не собирался. Между тем наболевшую проблему Компартия обозначила совершенно верно – жаль, что всё свелось к откровенной кампанейщине. Нельзя вводить новые чувствительные ограничения «здесь и сейчас», без хорошего переходного периода, который, кстати, был ещё в США.

И всё же потребление алкоголя в стране тогда ощутимо снизилось. Дело в том, что всегда есть большой пласт людей – и это, быть может, основа общества – который не будет прилагать каких-то особых усилий для нарушения пусть и неприятного, но всё же закона. Эти люди хотят выпить, но они не пойдут искать бутлегера (США, 1920-е), договариваться с таксистами (СССР, 1980-е), заискивающе спрашивать в ночном магазинчике, не продадут ли немного из-под прилавка (Россия, наше время). Именно для блага таких людей – благонамеренных, но слабовольных – и нужны всевозможные ограничения.

Практически все «сухие законы» в странах христианской культуры (к которым относился и послевоенный СССР) были эффективными и действительно приводили к резкому снижению потребления алкоголя. В то же время вырастало и число отравлений различными самогонками и непищевыми суррогатами. В этом и состоит главная проблема «сухого закона» – резко возрастающая опасность для здоровья и жизни зависимых людей, вынужденных переходить на употребление того, что употреблять нельзя ни по закону, ни по уму. А привитая нам с детства нравственность не позволяет поставить вопрос цинично: «Что важнее – здоровье и трезвость основной массы населения или судьба маргиналов», ведь по христианской этике все люди одинаково ценны, бороться надо за жизнь и душу каждого.

Фото: www.globallookpress.com

Именно этими аргументами пользуются правительства, отказываясь ограничивать или запрещать оборот алкоголя. Хотя на самом деле их интересуют две вещи: во-первых, деньги, а во-вторых, удержание власти. «Самый лучший вариант – всем глаза залить, Спьяну жизнь [плохо] видно, даже легче жить» – эту давнюю рекомендацию маргиналов из группы «Сектор Газа» многие, кажется, считают своей «дорожной картой».

Что надо сделать

Нам показывают цифры, согласно которым благодаря неким усилиям властей употребление алкоголя в России снижается. Увы, никаких возможностей проверить официальную статистику нет, по личным же впечатлениям ни о каком снижении не идёт и речи. Тем более что у нас опять явный кризис доверия: мы точно знаем, что правительство и подведомственный ему Росстат пойдут на любой подлог, лишь бы не снижать доходы бюджета от акцизов на алкоголь.

Фото: www.globallookpress.com

Между тем России сейчас нужна не позитивная статистика, а реальные шаги. Многие из них, кстати, уже предлагались и экспертным сообществом, и депутатами Госдумы.

• Запрет продажи алкоголя лицам моложе 21 года.
• Последовательное сокращение времени продажи алкоголя с целевой отметкой «с 14 до 20 часов» – кстати, в ряде северных районов России действуют и ещё более строгие ограничения.
• Полный запрет на вынос алкоголя из питейных заведений (позволяет «законно» торговать ночью).
• Безвозвратное изъятие транспортного средства за вождение в состоянии алкогольного опьянения (при определённой доле этанола в крови, несколько более высокой, чем нынешний порог констатации опьянения).
• Дальнейшее ограничение пропаганды алкоголя в массовой культуре – при этом, разумеется, не следует цензурировать произведения, созданные до принятия подобного закона.
• Автоматическая отставка чиновников, застигнутых в нетрезвом виде, кроме периода отпуска.

Всё это укладывается в концепцию «мягкого сухого закона», который сейчас очень нужен России.