Предстоящие выборы в Европарламент представляются судьбоносными для будущего Европы. Лидерство в большинстве стран партий правого, национально-патриотического, евроскептического спектра (которые, как правило, испытывают определённую симпатию к России и лично к Владимиру Путину) настолько неоспоримо, что вынуждает либеральный истеблишмент переходить к отчаянным действиям.
Во Франции «макроновское меньшинство» буквально выпрыгивает из штанов, заходясь от ненависти перед лицом лидерства партии Марин Ле Пен. В Австрии дело дошло до откровенной провокации против лидера «Партии Свободы» Хайнца-Кристиана Штрахе, приведшей к распаду правящей консервативной и умеренно-пророссийской коалиции. В Германии всё тихо только потому, что правящая ХДС продолжает лидировать, хотя то, что «Альтернатива для Германии» увеличит своё представительство, несомненно. В Италии спокойно по другой причине — там лидерство консервативной «Лиги» настолько неоспоримо, что парламентскими и медийными методами ничего уже не изменить (а вот охрану Сальвини я бы усилил — страна небезопасная).
Об истерике глобалистского истеблишмента говорит тот факт, что к прямой агитации подключилась уже и его агентура в России, где никаких выборов в ЕП не проводится. Поводом стала откровенная симпатия и ведущих российских СМИ, и широкой общественности к европейским правым. И вот уже профессиональный «борец с фашизмом», политолог, телеведущая и статусная единоросска Вероника Крашенинникова разражается в «Литературной газете» совершенно манипулятивной колонкой о том, что если мы ходим на шествия «Бессмертного полка», значит, мы не должны поддерживать европейских правых… потому что Великая Отечественная война была с фашизмом, а европейские правые, если верить либеральным СМИ и Крашенинниковой, — «фашисты».
Фото: www.globallookpress.com
При этом идеолог правящей партии почему-то выражается языком комсомольских инструкторов на политучёбе 1930-х годов: «Идеология фашизма как инструмент самых реакционных, шовинистических кругов финансового капитала… в период экономического кризиса капитализм устремляется в ультраправую сторону». Всё внутренне сжимается, так что ждёшь уже продолжения в каком-то таком духе: «В связи с этим в нашей стране наблюдается обострение классовой борьбы, потому предлагаю всех троцкистов, бухаринцев, попов, дворян и кулаков-мироедов, буржуазных националистов и черносотенцев расстрелять, как бешеных собак».
Вызывает этот текст и недавние, но столь же затхлые ассоциации — девяностые и начало нулевых, когда из каждого утюга неслось: «Советский народ победил фашизм, являющийся формой национализма, а значит, русские обязаны не иметь национальных интересов и национальной гордости». Повторять в 2019 году эту мантру, выведенную по остаточному принципу из пропаганды брежневской эпохи, мягко выражаясь, смешно.
Прежде всего, в 1941-1945 годах наш народ сражался не «с фашизмом», а против вторгшихся иноземных захватчиков — за Родину, за тысячелетнюю Россию, за свой народ, своих близких, за физическое и политическое выживание русской нации. Мы сражались за то, чтобы враги нас не смогли убить, и за то, чтобы однажды русский народ смог бы вернуть свою государственность, извлёкши её из-под спуда красной (а затем либеральной) диктатуры. А вот если бы гитлеровцы нас тогда оккупировали, сейчас ни о какой России и русских говорить, скорее всего, не пришлось бы. «Фашисты» в значительном числе случаев появились в пропаганде в послевоенные годы на месте «немцев», как в знаменитом стихотворении Константина Симонова.
Не воевали мы в годы войны и с германскими националистами, которых Крашенинникова пытается отождествить с гитлеровцами (при том, что к власти русофоб Гитлер пришёл, как раз уничтожив или запугав в «ночь длинных ножей» дружественную к России часть прусских националистов во главе с Куртом фон Шлейхером). На сей счёт есть вполне ясное мнение не кого-нибудь, а И. В. Сталина, прозвучавшее на знаменитом торжественном заседании на станции «Маяковская» в ноябре 1941 года:
Можно ли считать гитлеровцев националистами? Нет, нельзя. На самом деле гитлеровцы являются теперь не националистами, а империалистами. Пока гитлеровцы занимались собиранием немецких земель и воссоединением Рейнской области, Австрии и т. п., их можно было с известным основанием считать националистами. Но после того как они захватили чужие территории и поработили европейские нации — чехов, словаков, поляков, норвежцев, датчан, голландцев, бельгийцев, французов, сербов, греков, украинцев, белорусов, прибалтов и т. д. — и стали добиваться мирового господства, гитлеровская партия перестала быть националистической, ибо она с этого момента стала партией империалистической, захватнической, угнетательской. Партия гитлеровцев есть партия империалистов, притом наиболее хищнических и разбойничьих империалистов среди всех империалистов мира.
И. Сталин. 6 ноября 1941 г. Фото: www.globallookpress.com
Иными словами, по мнению Сталина, в дни битвы за Москву, то есть во время предельной угрозы самому существованию СССР, наши солдаты воевали в лице гитлеровцев не с немецким национализмом, а с разбойничьим, захватническим германским империализмом. И воевали не за «свободу мира от фашизма», а за выживание русской нации, которой угрожал фюрер и его приспешники. «Эти люди, лишённые совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации», — утверждалось в той же речи.
Итак, главным врагом России и русских и тогда, и сейчас является русофобский империализм Запада. И этот русофобский империализм может иметь разные формы — от гитлеровской до леволиберальной, так сказать, «клинтонистской». И одна модель русофобии ничем не лучше другой. Превращать подвиг героев Великой Отечественной в индульгенцию леволиберальному русофобскому империализму, утверждать, что существует выбор только между эсэсовцами и «бесславными ублюдками» — это откровенная ложь.
Ален Делон говорит слишком по-французски Попытки отнять у актёра «Золотую пальмовую ветвь» напрямую связаны с выборами в Европарламент Забавно, как «профессиональная антифашистка» Крашенинникова, пытаясь замазать клеймом «Гитлер» всех и вся и апеллируя к священной памяти Великой Отечественной войны, теряет в клевете всякие границы. К правой «Альтернативе для Германии», каковую можно связать с нацистами хотя бы по ассоциации «и те, и другие — немцы», она имеет наглость подвёрстывать «Национальное объединение» Марин Ле Пен.
Основой идеологии Rassemblement National (RN) является голлизм, то есть идеология французского национализма, разработанная Шарлем де Голлем, одним из лидеров антигитлеровской коалиции, возглавившим французское сопротивление гитлеровской оккупации. Даже название Rassemblement вместо былого Front Ле Пен взяла от имени первой деголлевской партии Rassemblement du peuple français (RPF).
Шарль де Голль. Фото: www.globallookpress.com
Именно де Голль отправил на русский фронт единственное сражавшееся на нём союзническое подразделение, эскадрилью «Нормандия — Неман», портреты лётчиков этой эскадрильи проносятся на маршах «Бессмертного полка». Именно де Голль был самым последовательно лояльным к СССР союзником. Именно он инициировал в 1960-е годы политику антинатовского сближения наших стран. Причём союз в годы Второй мировой он воспринимал как продолжение франко-русского союза царских времён. В своём знаменитом вступлении к «Военным мемуарам», страстном гимне французского национализма, он на первом месте среди тогдашних успехов Франции называет визит во Францию Государя Императора Николая II в 1896 году: «Ничто не производило на меня столь сильного впечатления, как наши национальные успехи: народный энтузиазм при посещении Франции русским царём, военные парады…, чудеса Всемирной выставки, первые полёты наших авиаторов…».
Поднявшие выпавшее из рук либералов знамя голлистской идеологии Марин Ле Пен и её избиратели — естественные союзники России в Европе, и связано это в том числе и с совместным опытом борьбы наших народов за свободу и независимость от гитлеровцев в годы Второй мировой войны. И попытка антилепеновской пропаганды с апелляциями к «Бессмертному полку» — это какая-то уж совсем сверхъестественная форма наглости.
Вторая мировая война была для народов Европы не битвой «правых» с «левыми», а противостоянием защитников независимых национальных государств и создаваемой Гитлером ницшеански-социалистической империи, замешанной на язычестве и оккультизме. Это была борьба наций против тоталитарной империи, экономической свободы против социализма, христианства против люциферианства.
К сожалению, в самой Германии многие её патриоты были обмануты: воюя за Гитлера, они старались убедить себя, что воюют за новое обличье кайзеровской Германии. Нам ли в России их осуждать? Нам тоже, воюя за Родину, приходилось воевать не только за Сталина, но и за колхозы, парткомы и общества пропаганды атеизма. Однако, по сути, наследником имперского гитлеровского рейха с его подавлением национальной идентичности и его социалистической бюрократией является как раз сегодняшний ЕС и диктатура Брюсселя. Эту параллель не раз подчёркивали идеологи Brexit, такие как Найджел Фарадж и Борис Джонсон, и именно она сыграла весомую роль в том, что британские избиратели проголосовали против ЕС.
Найджел Фарадж. Фото: www.globallookpress.com
Крашенинникова предсказуемо играет на стороне евробюрократов и либеральных глобалистов, то есть, в терминологии евроскептиков, как раз на стороне «Гитлера». И при этом смеет тревожить имена наших (в том числе и моих, и ваших) предков ради агитации в пользу становления нового Еврорейха и против движения сопротивления.
Россия издавна сражалась и сражается с любой европейской и мировой империей за то, чтобы и у нас, и у других народов было своё собственное отечество. Именно битвой за право народов на отечество против космополитической империи было Бородино.
Французы явились как представители космополитической идеи, способной во имя общих начал прибегать к насилию, к убийству народов; русские явились представителями идеи народной — с любовью охраняющей дух и строй самобытной, органически сложившейся жизни. Вопрос о национальностях был поставлен на Бородинском поле, и русские решили его здесь в первый раз в пользу национальностей,
— писал русский литературный критик, славянофил Николай Страхов.
То, что удалось России в борьбе против Наполеона, удалось нам в итоге и против Гитлера. Сколько бы ни было претензий к коммунистической послевоенной оккупации Восточной Европы, в одном это послевоенное устройство нельзя упрекнуть — в попрании национального принципа. Напротив, «ялтинское» мироустройство везде, где могло, провело чёткие национальные границы между странами. Те самые границы, которые сегодня стремятся стереть Евросоюз и покровительствуемые Брюсселем орды беженцев.
Война с Гитлером была войной за Родину, а значит, победа над Гитлером не может лишить ни нас, ни один из народов Европы права на Родину.
Фото: www.globallookpress.com
Дело, однако, не только в морали и идеологии. Природа политической карьеры госпожи Крашенинниковой от Сорбонны и Нью-Йорка до составления идеологической платформы правящей партии для меня во многом загадочна. Но сама карьера имеет место.
В каком качестве она пишет подобные колонки? Как официальное лицо «Единой России»? Как свободный публицист? Или же вовсе — как погруженный в интересы евробюрократии иноагент? Пока остаётся только гадать.
Но когда лицо такого политического ранга в разнузданно-манипулятивном комсомольском стиле атакует много лет проводящуюся, очевидно согласованную на всех уровнях, приносящую немалые плоды политику — ведь именно ставка на «правых» позволила России прорвать кольцо изоляции в Европе, вынудила считаться европейские элиты с Россией не только как с внешним, но и как с внутриполитическим фактором, — то перед нами уже не идеологическая проблема, а непосредственная угроза интересам внешней политики и безопасности страны.
Надёжность европравых как партнёров доказана уже длительностью сотрудничества. Никаких сопоставимо мощных пророссийских левых сил в Европе нет, есть отдельные милые симпатизанты, такие как Сара Вагенкнехт, но политической погоды они, увы, не делают. Евролибералы и евробюрократы — наши политические и идеологические враги. Чтобы они перестали быть врагами, нам придётся принять их условия: полный демонтаж суверенитета России и самих основ русской цивилизации. Не это ли предлагает Крашенинникова в качестве альтернативной стратегии?
Говоря же о потенциальных угрозах усиления европейских правых, то они для России минимальны. Представим себе даже, что в Германии придут к власти ультранационалисты и к тому же русофобы. В худшем случае нам придётся иметь дело с одной Германией, против которой отстроится блок её исторических недоброжелателей от Франции до Чехии. И сравним с перспективами становления и укрепления единого Евросоюза под той же самой германской гегемонией. Мечта Гитлера реализуется Меркель без единого выстрела. При этом ничто не застрахует эту единую державу, в которой планируются и единая армия, и собственные ядерные силы, от агрессивной трансформации. И совсем не важно, будет это агрессия под свастикой или под радужными знамёнами.
«Европа Отечеств» по формуле де Голля — стратегический интерес России, мало того, мы сами — часть этой Европы Отечеств. Единая имперская Европа, которой противостоят евроскептики и правые, для России смерти подобна независимо от того, в какие идеологические цвета будет она окрашена. Из тех, кто в истории России в течение многих поколений пал, отбиваясь от «Единой Европы», можно составить не один «Бессмертный полк».
Свежие комментарии