На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Царьград

6 293 подписчика

Свежие комментарии

  • Evgenija Palette
    Вы их не в списки вносите, а посадите лет на двадцать, а то, что "досидит" - под конвоем до нашей границы, чтобы ДУХА...Насильник, рециди...
  • Александр Ширай
    Да, Толстому надо было бы аккуратнее о французах. Макрон не Франция.После трагедии в ...
  • Виктор Петров
    Снести все заводы и фабрики. Всё, что связано с военной продукцией. Пусть как до революции коров пасут и землю пашут ...Царёв о ликовании...

Как Ленин пустился в плавание, не зная куда: Отмирание государства и путь к коммунизму

Сломанный в феврале 1917 года, корабль русской государственности революционными усилиями Ульянова (Ленина) и большевиков в октябре того же года был поведён по марксистским идеологическим картам к «светлому будущему», в плавание к новым, неизведанным коммунистическим берегам.

О коммунистической «земле обетованной» было известно из теоретических писаний отцов-основателей марксизма – Маркса и Энгельса. Доплывшим обещался настоящий рай на земле, где не было ни насилия, ни эксплуатации, ни денег, ни государства, а каждый работал по степени своей возможности, а получал по своим личным потребностям. То есть вполне себе вариант русских сказочных «молочных рек и кисельных берегов» и библейских приглашений «в землю, кипящую млеком и медом» (Исход, 3, 8)…

«Рекламно-пропагандистское» соблазнение отправиться в столь далёкое и никем не изведанное плавание было поставлено на широкую ногу не без помощи «тёмных сил» мировой закулисы. К дышавшей на ладан в начале 1917 года газетке «Правда» уже к лету того же года большевики прибавили не менее 46 своих изданий (есть сведения и о 75), в том числе 17 ежедневных газет и самую современную типографскую базу.

Официально всё это пропагандистское богатство, по утверждениям коммунистов, появилось, естественно, исключительно «из партийных взносов» обездоленных рабочих и солдат, без всякой иностранной помощи. К этому вполне можно прибавить сотню-другую газет меньшевистских, эсеровских и прочих революционных фракций. Поскольку в стране вводилась демократия и свобода революционному слову, страшно не терпимому к любым альтернативным мнениям, противостоять этому апокалиптическому хору было некому. Все правые, монархические издания Временное правительство сразу же после февральской революции закрыло и уничтожило.

Неизбежные марксистские приключения после октябрьской революции

В таком идеологическом гвалте взбаламученные массы Петрограда если уж куда-то и хотели идти, то точно не на фронт защищать Отечество. И потому предложение большевиков плыть к «светлому будущему», подкреплённое к тому же вооружённым переворотом и установлением диктатуры, было воспринято как неизбежное приключение. Авось доплывём, жрать всё равно нечего и хуже не будет. А зря…

На мостике нашего государственного корабля за последние сто лет в основном были люди, никак не связанные с государственным «мореплаванием». И если и использовали какие-либо идеологические, «мореплавательные» карты, то чаще всего рисованные диванными теоретиками, ни разу не стоявшими за государственным штурвалом и ходившими «по морям и океанам» только в своих фантазийных мечтаниях.

Фото: www.globallookpress.com

Ульянов (Ленин) и его большевистская команда, взявшая на абордаж русский государственный корабль, уже преизрядно приведённый к бардаку предыдущими верховодившими революционными командами, имели опыт хождения только по эмигрантским швейцарским и германским кафешкам и пивнушкам. А их «морская картография» строго ограничивалась мечтами Маркса и Энгельса, предлагавшим к тому же во время плавания к далёким и необитаемым берегам архипелага коммунизма… планомерно уничтожать сам корабль, государство. Мол, как только увидим «берега обетованные», коммунистические, сразу же надобность в государстве и отпадёт. Жги всё вокруг…

А пока, для начала, ленинская гвардия взялась за расстрел старорежимной судовой команды, начав с Августейшего капитана и его семьи, а также – за разгон бюрократии и армии, чтобы не сопротивлялись увлекательному революционному плаванию. Не забыли и так называемых угнетателей-капиталистов, владевших на государственном корабле средствами производства, вплоть до самых мелких. А трюмные команды, не пролетарское крестьянство, решили загнать на «нижние палубы», для планомерной нещадной эксплуатации. Путь к коммунизму долгий – нужно же, чтобы кто-то работал и кормил «джентльменов марксистской удачи», захвативших корабль.

Чтобы лучше понять всю залихватскость коммунистических временщиков, что рулили нашим государственным кораблём в те годы, лучше всего читать написанные ими первоисточники, те планы, по которым они предполагали взяться за штурвал в длительном путешествии, закончившемся в 1991 году и так не приведшем наш государственный корабль к несуществующим коммунистическим «землям обетованным».

«Государство и революция» – памятник глубокой государственной неадекватности Ленина

Есть книги, слава которых держится на феноменальном рекламном шуме вокруг них самих и вокруг авторов, их написавших. Такова недописанная книга Ульянова (Ленина) «Государство и революция», которую советская партийная идеологическая машина перепечатывала после 1918 года в сотнях переизданий.

Чем она интересна для нас после почти тридцатилетнего ухода в небытие самого СССР? Прежде всего она показывает мировоззрение главы тех людей, которые нами правили с 1917-го по 1991 год. Ульянов (Ленин) привёл на русский государственный корабль команду не мореходов, а стихийных судоутилизаторов и фанатичных фантастов-мечтателей.

Книга Ульянова (Ленина) демонстрирует, во-первых, реальное разрушительное отношение марксизма к институту государства, а во-вторых, даёт понимание, насколько институт государства живуч и естественен для развитых человеческих обществ. Несмотря на всю применявшуюся к нему за последние 100-150 лет изуверскую идеологию демонтажа со стороны марксизма. 

Фантастическое отношение марксизма к институту государства

Автор книги ставил для себя задачу восстановления «истинного учения Маркса о государстве», защищая от всевозможных искажающих его трактовок оппортунистов. Именно поэтому мы можем ориентироваться на этот текст, изобилующий цитатами из Маркса и Энгельса, как на аутентичный и ортодоксальный для марксистского представления о государстве.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Фото: www.globallookpress.com

В самом начале брошюры Ульянов (Ленин) даёт следующую марксистскую характеристику государству:

Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы

(С. 7. ПСС. Т.33).

Изначально выдвигается глубоко спорное положение. Действительно, государство становится нужным и появляется при выявляющихся противоречиях разных социальных слоёв. А если говорить точнее, то появляется не государство, а Верховная власть. Именно она создаёт государство, объединив разные социальные слои или родовые племена, прекращая их внутренние трения, не дающие далее развиваться.

Так вот, если признавать, что Верховная власть организует государство как объединяющая сила при разных социальных противоречиях, то логично признать, что этой властной силой эти противоречия и приводятся к какому-то более или менее согласованному единению. Само государство, не примирив эти противоречия, не только не может развиваться, но и даже просто существовать. Если же вослед за марксистами и Лениным утверждать, что «существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы», то для чего же появилось государство? Марксисты говорят – для эксплуатации. Но концентрация в руках Верховной власти инструментов военных (для отпора внешним врагам) и репрессивных (для ограждения законопослушных граждан от всевозможного девиантного поведения) – это и есть задача государства. И появление его умиротворяет, в том числе и под страхом уголовного наказания, не только межсоциальные противоречия, но и внезаконное поведение асоциальных личностей.

Фантастичность марксизма в том, что он утверждает: психологические установки человека перестанут воспроизводить эгоистические страсти, если поменять экономические взаимоотношения. Понятие «угнетения» марксистами рассматривается очень по-либертариански, по-анархистски. То есть как вообще наличие какого-либо надобщественного института, который властно регулирует отношения в обществе. Марксизм мечтает и одновременно требует строить общество, «коммуну» саморегулируемую, безвластную, с абсолютно равными правами, неизвестно насколько неравную по работе («от каждого по способностям») и неизвестно насколько неравную по потреблению («и каждому по потребностям»). Хотя Ленин неоднократно заявляет, что

какими этапами, путём каких практических мероприятий пойдёт человечество к этой высшей цели, мы не знаем и знать не можем (С. 99).

На протяжении стостраничной чуть ли не главной марксистской книги о государстве Ильич неоднократно признаётся, что ни он, ни другие классики марксизма не знают, как это коммунизм может окончательно появиться на свет Божий. То есть они призывали к тому будущему, которое самим марксистам было непонятно…

На самом деле если государство появляется в жизни общества и умиротворяет эгоизмы, страсти, то оно же и умиряет и ту же самую «эксплуатацию» человека человеком. Если же государство уходит, «отмирает», то это вовсе не означает развития общества, наступления коммунизма и прекращения «эксплуатации». А скорее всего, совершенно напротив. Общественные противоречия выходят из-под контроля, общественные силы сваливаются в анархическое состояние и взрывают изнутри государство, свергают ту власть, которая единственно способна не допускать ада на земле.

Марксисты же предлагают нам слепо опираться на некий «авторитет» Маркса и Энгельса. В ленинском стиле: «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» («Три источника и три составных части марксизма»). Если бы оно было всесильно, то весь мир уже был бы в составе Мировой советской социалистической республики или даже, при отмирании МССР, в некоей самоуправляющейся «коммуне». Но даже при таком несбыточном варианте оно ещё не доказывало бы гарантированно утверждение о том, что оно верно. МССР или «коммуна» могли бы быть столь тоталитарно невыносимы для человеческой личности, что и с этого этапа общество могло бы вернуться к классическому институту государства, как третейского судьи социальных отношений и усмирителя преступного эгоизма.

Марксистские «авторитет» и идеологические мечтания – это лишь область марксистской социальной веры. А эта социальная вера не только не обязательна, но и принципиально еретична и даже сатанистична, разрушительна в отношении человека и общества.

Для марксистов насильственная революция должна уничтожить бюрократический и подавляющий аппарат государства, чтобы создать свой аппарат подавления в лице вооружённой диктатуры пролетариата.

Государство в марксистской доктрине должно умереть вместе со смертью классов в социалистическом государстве. Экспроприация средств производства и концентрация их в государственной собственности, по мнению марксистов, должны уничтожить все классы, а вслед за этим привести и к отмиранию государства. Государство должно отмереть якобы потому, что все функции контроля и распределения возьмёт на себя общество. И даже не собственно общество, а каждый в отдельности индивид. При этом утверждается, что предполагаемая равная зарплата при пока ещё неравной работе создаст обстоятельства, когда сами люди (поочередно) будут отправлять бюрократические функции (но не превращаясь в бюрократов). И какая-то неопределённая временная длительность так функционирующей «коммуны» якобы создаст предпосылки для появления коммунистического общества, в котором все будут работать уже без всякой платы максимально эффективно по способностям и брать для личного пользования максимально удовлетворительно по потребностям.

Диктатура пролетариата и отмирающее государство

Кроме фантазийности, на пути к мечтательному будущему есть и существенные проблемы, возникающие до этих коммунистических окончательных стадий. С одной стороны, марксистская догма требует «отмирания» государства, а с другой стороны, после революции требуется уникально тоталитарное и мощное государство вооружённого пролетариата, которое жёсткой рукой подавила бо всякие бывшие «угнетающие» классы. Социалистическое государство по Ленину – это «организованный в господствующий класс пролетариат».

При этом Ульянов (Ленин), тогда ещё не пришедший к власти, писал, что

все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а её надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве (С. 28).

Что «чиновничество и постоянная армия, это – "паразит" на теле буржуазного общества, паразит, порождённый внутренними противоречиями, которые это общество раздирают» (С. 30)

Владимир Ленин. Москва, 1918 г. Фото: www.globallookpress.com

Ленин призывает революцию «"концентрировать все силы разрушения" против государственной власти», «поставить задачей не улучшение государственной машины, a разрушение, уничтожение ее» (С. 31).

По Ленину, только тот настоящий марксист, кто одновременно и революционер. И только тот, кто борьбу классов использует на практике для низвержения государства и установления диктатуры пролетариата.

Ульянов (Ленин) настаивает, что при диктатуре пролетариата угнетать меньшинство «эксплуататоров» будет большинство народа.

А раз большинство народа само подавляет своих угнетателей, то «особой силы» для подавления уже не нужно! В этом смысле государство начинает отмирать. Вместо особых учреждений привилегированного меньшинства (привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии) само большинство может непосредственно выполнять это, а чем более всенародным становится самое выполнение функций государственной власти, тем меньше становится надобности в этой власти (С. 43).

При этом «всенародное» выполнение функций угнетающей государственной власти предполагалось на фоне сведения «платы всем должностным лицам в государстве до уровня "заработной платы рабочего"» (С.43).

Парижская коммуна 1871 года здесь была примером для марксистов в их размышлениях о новой социалистической государственности.

Фото: www.globallookpress.com

Коммуна, — писал Маркс, — сделала правдой лозунг всех буржуазных революций, дешёвое правительство, уничтожив две самые крупные статьи расходов, армию и чиновничество.

Марксисты предстают здесь радикальными либертарианцами, в теории стремящимися максимально уйти от регулирующей и репрессивной роли государства и свести к исчезающему минимуму государственный аппарат.

Что же коммунистам удалось на практике?

Желание уничтожить государство на деле, после прихода к власти, обернулось у них жесточайшей пролетарской диктатурой, огромным аппаратом подавления, управления (сама партия, Красная армия, органы ЧК, многочисленные комиссариаты, профсоюзы) и закабаления большинства населения в трудовых повинностях разного рода.

В социалистическом государстве угнетателем стало не народное большинство, а партийное меньшинство.

Пролетарское по декларации, а на деле партийное государство занялось перевариванием крестьянства в городской пролетариат, следуя марксистской догме о «сглаживании» разницы между городом и деревней. Вследствие проводимой классовой эксплуатации, эпидемий массового голода, колхозного бесправия и обеднения крестьяне стали бежать из деревни в город и становиться рабочими и служащими. Коммунисты этой политикой думали получить власть над большинством, которым должен был стать пролетариат, вбиравший в себя лишённое профессионального земельного труда и убежавшее в город крестьянство. При этом искусственно формируемом «большинстве», коммунисты думали, что функции репрессивные и классово-эксплуатационные прекратятся и государство отомрёт. История сыграла злую для них и добрую для нас шутку. Государство коммунистическое действительно отмерло, но не вследствие перехода к коммунистическому обществу, а вследствие попыток очеловечить социализм, придать ему вместо революционного – человеческое лицо.

Перед тем как государство отмерло бы, по коммунистической теории, оно должно было стать дешёвым. Эти либертарианские мысли марксизма на практике были жестоко опровергнуты. Советская партийная, бюрократическая и милитаристская машина была значительно более дорогой, чем имперская.

Заменить чиновников народными «надсмотрщиками и бухгалтерами», как мечталось марксистам, не вышло, да и платить партийной и советской номенклатуре «заработную плату рабочего» также не получилось. Аппетиты партийцев были значительно выше «рабочей зарплаты».

«Функции надсмотра и отчётности», которые предполагалось в теории выполнять «всем по очереди» (С. 50) пролетариям, в реальности стали выполняться всё возрастающей армией, чекистской и советской чиновничьей номенклатурой.

Наивные мечтания Ленина, вослед за Марксом и Энгельсом, превратились в сногсшибательный рост бюрократического аппарата, дублирующего управленческие функции первого «аппарата» – партии. Партийный и раздутый бюрократический аппараты – вот реальный результат стремления сломать государственную машину и создать «дешёвое государство». Партийная номенклатура стала новым правящим классом в СССР и сожрала это государство, поскольку аппетиты свои не сдерживала никакими нравственными ограничениями.

Борьба с традиционным русским государством, называемым марксистами «паразитом», и партийная борьбы с «великорусским шовинизмом», якобы главным угнетателем «угнетённых наций», угробили и без того слабые силы социалистического государства. Проповедуемый интернационализм парадоксально способствовал, напротив, формированию национальных сепаратистских элит в союзных республиках, которые по-настоящему восприняли единое государство СССР, по-марксистски, как «паразита». И разорвали Советский Союз на национальные клочки, заодно покончив и с коммунистическими призраками.

У коммунистов из марксистских мечтаний получились коммуналки

Вся моя семья на протяжении трёх поколений в советские времена прожила в питерских коммуналках. Мне особенно «близки» слова Энгельса, приводимые Ильичом, о том, «что уже теперь в больших городах достаточно жилых зданий, чтобы тотчас помочь действительной нужде в жилищах при разумном использовании этих зданий» и что «как только пролетариат завоюет политическую власть, подобная мера, предписываемая интересами общественной пользы, будет столь же легко выполнима, как и прочие экспроприации и занятия квартир современным государством».

Вот откуда идёт это чудное изобретение советской власти – коммуналки! Из дурацкой немецкой башки Энгельса, в одном лице сочетавшего и успешного «угнетателя» – потомственного фабриканта, и успешного идеолога «угнетаемого» пролетариата.

Вся эта социальная чушь очень похожа на «добычу кирпича по способу Ильича», описываемую одним русским консерватором, оставшимся в советской стране. «Большой дом, – писал Н. В. Болдырев, – разлагается на кирпичики, и кирпичики складываются в штабеля. Целое превратилось в сумму, но сумма не равна целому. По какому же способу нужно расположить кирпичи, чтобы из штабелей опять получить дом? Увы, Ильич умер и унёс с собой в могилу этот второй способ».

В реальности эти социальные мечтатели не знали ничего о том, как из добытых кирпичей старого общества создать своё новое здание коммунизма.

Как нивелировать разницу между городом и деревней. Сделайте жизнь в деревне невозможной и невыносимой. Эксплуатируйте её в хвост и гриву, отбирайте весь хлеб и коллективизируйте всю собственность. Пускай она голодает, вымирает и бежит в город. Уничтожьте деревню, и тогда марксистская догма о необходимости уничтожения противоположности города и деревни будет выполнена.

Хотите обеспечить жильём бедных – экспроприируйте его у богатых и запихайте десятки людей в квартиры, в которых нормально могла жить только одна семья. Из которых потом будете ещё целое столетие переселять людей, переставших там размножаться.

Всё остальное проводилось в жизнь такими же простыми, но безумными методами.

При этом марксисты прекрасно отдавали себе отчёт, что занимались величайшим насилием.

Так, Ульянов (Ленин) цитирует такие строки Энгельса:

Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т. е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать своё господство посредством того страха, который внушает реакционерам её оружие (С.62).

Борьба с «угнетением» с помощью революционной радикальности «какая только возможна», посредством «ружей, штыков и пушек», и удержание своего господства «посредством страха». И одновременно со всем этим Ленин называет такой режим отмирающим «неполитическим государством», «коммуной» (С. 63), отступлением «от государства в собственном смысле» (С. 66).

Если государство эксплуатирует меньшинство «эксплуататоров», то оно, мол, уже не государство, а «коммуна». Смешно. В тюрьме эксплуатируют также меньшинство – значит, тюрьмы и есть коммуна и одновременно образец коммунистического общества?

Действительно, вся эта «марксо-ленинщина» — отступление от «государства в собственном смысле». Действительно, это не нормальное государство, а либо революционный бардак, либо революционный ГУЛАГ.

Единственное, в чём отошёл Ленин от марксистской формы «единой и неделимой республики» (Энгельс) (С. 71), так это в том, что построил СССР как федерацию, а не как централизованную республику.

Любое социалистическое государство, выстроенное коммунистами, пока оно государство, а не коммуна (не осуществимая в реальности), есть государство эксплуататорское (для всех, кроме пролетариата и некоего «беднейшего крестьянства») и занимается уничтожением классовых врагов.

Как и сегодняшние революционеры, коммунисты уговаривали обывателей тем, что при переходе от капитализма к коммунизму «подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наёмных рабов – дело настолько, сравнительно, лёгкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наёмных рабочих, что оно обойдётся человечеству гораздо дешевле» (С. 90).

Фото: www.globallookpress.com

В реальности социалистическое государство решилось на значительно большие репрессии, чем не социалистическое. Именно из-за диктатуры партии и её идеологии подавления.

Предполагалось, что репрессии «эксплуататоров» «будет делать сам вооружённый народ с такой же простотой и лёгкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной».

Ленин искренне считал, что

коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрёт и государство (С. 91).

Опять Ульянов (Ленин) не знает как. Но это нисколько не влияет на его твёрдое убеждение, что человек обязательно поменяется согласно марксистским установкам, стоит только расстрелять ненужных для нового общества людей. Архиутопично и по-детски наивно-глупо.

Без воспитания, без культивирования нравственности, а только при уничтожении всех «эксплуататоров». Можно подумать, «эксплуатируемые» никогда не совершали уголовных преступлений. Нет государства – нет и тюрем. Как отомрут всегда возможные и разнообразнейшие преступления? Граждане каждый раз будут совершать суды Линча сами? Будут, как в Ветхом Завете, брать каменья в руки и коллективно убивать ими преступника?

Куда денется жажда власти, бывшая внутренним мотором у всех революционеров? Человеческие желания, страсти, как они отомрут, сами собой? Одному нужно только сытное трёхдневное питание. А другому и владения всем миром будет недостаточно, чтобы удовлетворить свои страсти. Отстреливать людей с сильными страстями и с чрезмерными желаниями? Как определить эту силу и эту чрезмерность? Тогда первыми надо пустить в расход самих революционеров?!

Унылый идеал коммунистического общества

Первая фаза коммунистического общества описывается у марксистов так. Все средства производства экспроприированы, и «каждый член общества, выполняя известную долю общественно необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответственное количество продуктов. За вычетом того количества труда, которое идёт на общественный фонд, каждый рабочий, следовательно, получает от общества столько же, сколько он ему дал» (С. 92).

Но и этим унылым сборищем колхозных биороботов Маркс не удовлетворён. Эксплуатации человека человеком не будет, но останется «несправедливость» в том, что «при равном труде, — заключает Маркс, – …один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и т. д. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным...», не «по работе», а по потребностям.

Интересно, что при печаловании марксистов об эксплуатации человека человеком они совершенно не задумываются об эксплуатации и несправедливости такой «коммуны» по отношению к тому, кто будет лучше работать. Тем более что в «высшей» фазе коммунистического общества предполагается ещё больше «эксплуатировать» тех, кто работает лучше, поскольку продукты производства там будут распределяться «по потребностям» в том числе и плохо работающих. А «потребности» у них могут быть вполне себе большими.

Самое фантастическое, конечно, начинается в этой «высшей» фазе. Чудесным образом пропадёт разделение на умственный и физический труд, вырастут производительные силы, источники общественного богатства, индивидуумы необыкновенно разовьются по неизвестным ни нам, ни марксистам причинам. А сам

труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни (С. 95).

«Как это возможно?» – вопрошает читатель. Ульянов (Ленин) холодно замечает: «этого мы не знаем и знать не можем» (С. 96).

Фото: www.globallookpress.com

Реально коммунисты сотворили революцию, устроили диктатуру пролетариата, развязали Гражданскую войну, произвели экспроприацию частной собственности, отменили наследование, стали жесточайше подавлять инакомыслящих и классово неполноценных граждан, начали проводить свои социально-экономические эксперименты, не зная, как должен появиться коммунизм в человеческом обществе. Они просто верили своим «апостолам» на слово и лили кровь за некое мечтательное «светлое будущее» исходя из своей веры в коммунизм. Это фантастический и изуверский фанатизм. А ещё и изумительная интеллектуальная наивность и несостоятельность.

В реальной социалистической истории получилось государство не вооружённых рабочих, а государство вооружённой партии. В процессе «строжайшего контроля» баснословно увеличившее свой бюрократический аппарат. И за этим государством зорко следила партия со своим аппаратом. Функций у этого социалистического государства становилось всё больше, и оно само становилось всё дороже и дороже.

Удивительные мечтатели, готовые ради эфемерных эфиров своей мысли распоряжаться миллионами жизней конкретных людей, разрушать целые общества и стремиться к завоеванию всего мира. Что это, как не социальная одержимость некими идеями людей, не останавливающихся ни перед чем.

Эти фанатики заявляли о том, что они стремятся к коммунистическому обществу, где любое насилие и любая эксплуатация для них неприемлема. На своём пути к этому «светлому завтра» они заливали целые страны морями крови. Прямо по Достоевскому: Раскольников убивает старуху-процентщицу, мечтая о будущих своих добрых делах. Этими «добрыми» делами действительно устлана дорога в ад. Осуществиться, естественно, им не удаётся, зато «недобрые» дела всё разрастаются и разрастаются. Врагов всё больше и больше. Палачей, а не «вооружённого народа» нужно всё больше и больше. Замкнутый круг.

А абсолютно слепой в своей марксистской вере Ульянов (Ленин) продолжает утверждать, что «при социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял» (С. 116).

Все будут по очереди управлять сантехническими уборными, руководить академическими разработками, друг за другом назначать медицинское лечение, организовывать общественное питание, по очереди воспитывать детей (потому что все дети будут коммунально общими), видимо, по очереди будут совокупляться между собою по своим сексуальным потребностям (во всём многообразии однополых и многополых вариаций). А также по очереди будут руководить космическими полётами, добычей полезных ископаемых, станкостроением, эстрадным пением, руководить писателями и поэтами, а ещё и разработкой психологически корректирующих лечений и профилактик, чтобы человеческая личность не слишком часто кончала бы свою жизнь самоубийством в этом «самом лучшем» земном рае для людей. Людей, потерявших все естественные человеческие черты, о которых мы знаем, в погоне за призраками коммунизма.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх